«Сплошная правда». К 70-летию публикации астафьевского рассказа «Гражданский человек»

09 марта 2021

В 1951 году на  страницах газеты «Чусовской рабочий» в номерах от 25, 27, 28 февраля, 9, 10, 11, 13 марта был опубликован первый рассказ Виктора Астафьева «Гражданский человек».

В конце 2020 года мы рассказывали об истории создания первого астафьевского произведения: «Гражданский человек» был написан в ночь с 1 на 2 декабря 1950 года в вахтерке чусовского мясокомбината, где тогда работал Астафьев. 

История о том, как печатался «Гражданский человек» впечатляет: был ведь и запрет на публикацию рассказа начинающего автора, и обвинения его в «аморальности»...

«Я написал его за ночь и, вырвав плотные страницы из корочек, на следующем занятии кружка, то есть через неделю, прочел рассказ вслух. Рассказ был воспринят положительно, и его решили печатать в газете „Чусовской рабочий“ как можно скорее. Поразобрав каракули, нанесенные на бумаге полуграмотным, да к тому же и контуженным человеком, маленько его подредактировав, — „Чего там редактировать? Там же сплошная правда!“ — я еще вернусь к этой самой „правде“, потолкую о ней и о понимании ее в нашем любезном отечестве — рассказ начали печатать», - вспоминал много лет спустя Виктор Астафьев.

И вдруг публикацию останавливают!

«Вдруг обвал, трагедия, полный срыв коммерческих и творческих планов — рассказ мой на середине печатанья остановили по причине его полного безнравственного содержания».

Как рассказывал впоследствии Астафьев, его «Гражданский человек» «совершенно бесхитростен, открыт, прямолинеен...  Я все списывал с „натуры“, в том числе и главного героя — моего сотоварища по фронту. Всё-всё: имя, фамилия, название фронтовых и тыловых деревень, количество детей и т. д. — всё было точно, доподлинно, всё должно было противостоять вселенской неправде»

И вдруг обвинения в «безнравственности», «подрыве моральных устоев»!...

Редактору «Чусовского рабочего», Григорию Ивановичу Пепеляеву, удалось выяснить, в чем состоит «идеологический промах» автора и редакции. Как оказалось, сотрудников чусовского горкома возмутила фраза главного героя рассказа, Матвея Савинцева: «Мало сейчас нашего брата, стало быть, мужиков, в деревне осталось, вот и стали мы все для баб хороши». В горкоме усмотрели в этом «поклеп» на советских женщин: автор, мол, говорит об их неразборчивости. Да и как он посмел называть их «бабами». Вопросы вызвал и главный герой: ничего в нем героического, хотя вроде и говорится, что в колхозе в передовиках ходил...

Григорию Пепеляеву удалось отстоять рассказ. Он убедил критиков из горкома, что возмутившая их фраза носит юмористический характер. К тому же Пепеляев ссылался на многочисленные обращения общественности, требующей продолжить публикацию рассказа. Как отмечал позже Виктор Астафьев, он до сих пор доподлинно не знает, были ли на самом деле эти обращения или придумал их главред, чтобы спасти рассказ...

Так или иначе, публикация «Гражданского человека» состоялась. А в апреля 1951 года Астафьев был принят в штат «Чусовского рабочего». 



Виктор Астафьев с коллегами по "Чусовскому рабочему"

Тем временем слухи о наделавшем шума рассказе докатились до областного города Молотова (ныне Пермь), и вскоре «Гражданского человека» опубликовали в областной газете «Звезда», по рассказу поставили спектакль на областном радио, затем он вышел в альманахе «Прикамье».

«Но мой творческий порыв был охлажден <...> . Исчезли из моей творческой продукции вульгарные и грубые слова, вроде „баб“, все персонажи у меня говорили изысканно, поступали правильно, главное — идейно и выдержанно.

А так как я еще от фронта не отошел и имел грамотешку в шесть групп, в Игарке еще с трудом законченных, то сами понимаете, как эта самая „изысканность“ выглядела в моем исполнении. Что-то меня образумило, задержало в „творческом развитии“, скорей всего беспросветная нужда и газетная поденщина, и где-то и как-то я и сам усек: мне сейчас надо больше не писать и печататься, а „поработать над собой“, потом уж и сочинять продолжать.

Всего же город Чусовой дал миру десяток членов Союза писателей, и, сообразуясь с этим феноменальным явлением, я пришел к твердому убеждению, что советский писатель охотней и лучше всего заводится в дыму, саже, копоти», - так Виктор Петрович Астафьев вспоминал о том периоде и своем первом рассказе много лет спустя, в 1996 году.