«Рыбаку от рыбака…»

«Рыбаку от рыбака…»

02 июня 2021

Владимир Иванович Набоков - художник, член Союза художников России, родился в Казахстане, но много лет, почти всю жизнь, проработал в Дивногорске.. Его картины находятся в красноярском музее имени Сурикова, Художественном музее Дивногорска, частных коллекциях в России и за рубежом. Увидеть их можно и в Астафьевской библиотеке.

Воспоминания Владимира Набокова о Викторе Астафьеве в книге «...И открой в себе память» названы

РЫБАКУ ОТ РЫБАКА

2 августа 1983 года. Утром ко мне приехал Василий Максимович Леус – известный дивногорский библиофил: «Вот, Астафьева увидеть хочу. Он мне туда, где я раньше жил, в Таджикистан, высылал книжки с автографами. Мы же оба воевали, хочется встретиться» - «Я знаю, где он живет. Давай сядем в машину да поедем».

Лето было мокрое. И в это утро прошел дождь. Подъехали к дому, вышел Виктор Петрович. Трико, рубашка не застегнутая, - открыл дверь, подошел, поздоровался с нами: «Проходите, мужики». Познакомились.

Мы прошли во двор. Прежде чем зайти в дом, постояли, поговорили о погоде. Он, показывая на траву, сказал: «Надо же, дурнина прет, а что хорошее не растет». Меня поразило слово «дурнина» - впервые услышал, что сорняки и прочую траву можно так назвать.

Виктор Петрович был рад нежданным гостям: «Молодцы, что приехали. Вы меня оторвали от такой страшной сцены. Мне было жутко уже быть одному. Все через себя пропустил. Спасибо, что приехали». Нам, конечно, хотелось узнать, над чем работает знаменитый писатель, но Виктор Петрович только сказал: «Пишу новый роман о войне. И сцену в госпитале описываю».

Пошли в дом. Виктор Петрович, показывая на спальню, сказал: «Вот там у меня кабинет. Пишу, мужики, простой ручкой. Видите, пальцы в чернилах». Прошли в зал. Сели пить чай. Разговариваем. Виктор Петрович подписал книжку Леусу Узнав, что я не только художник, но еще и рыбак, и охотник, Виктор Петрович загорелся желанием съездить со мной в Кижарт, на место затопленной деревни Сухонаково. Это по Красноярскому морю. Когда-то там был леспромхоз. «Я там в детстве был, - заметил Виктор Петрович, - но помню ее по книгам «Конь рыжий», «Черный тополь». Все в Сухонаково происходило. Хочу съездить туда». А у меня там было зимовье, лодка, два мотора «Прогресс». И мы стали строить планы съездить туда - отдохнуть, порыбачить, посидеть с удочкой, пожить в зимовье, от всего этого мира в тишине. Но им не суждено было сбыться. Никак не получалось: то у меня не было времени, то у него. Так мы с ним и не съездили, а сколько лет были знакомы. При встрече говорили: «Ну, когда же мы поедем?». Так и не получилось.

В память о первой встрече на прощание Виктор Петрович подарил мне две книжки и написал на одной: «Володе Набокову рыбаку от рыбака на добрую память и до встречи на берегах Енисея мою рыбу».

Ф2 0165 Виктор Петрович на рыбалке. Водохранилище .jpg

Встречи эти продолжались. Позже мы просто приезжали друг к другу. Как-то я рассказал, что знаком с поэтом Анатолием Жигулиным. Астафьев его сильно уважал. Узнав, что я собираюсь в Москву, сказал: «Приезжай ко мне. Я подпишу ему книжечку. Много подписывать не буду, а вот «Затеси», первое издание, подпишу». Подписал «Затеси» и Олегу Васильевичу Волкову, патриарху литературы (ему в то время было уже 90 лет), которого тоже знал.

Волков когда-то учился в гимназии с Владимиром Набоковым, который в 1917 году эмигрировал, стал знаменитым писателем, а Олег Васильевич остался в России, попал к нам сюда в лагеря, на север. Написал много хороших книг, в том числе и замечательную книгу о наших «Столбах» - «Случай на промысле». У меня все его книги были с автографами, позже я дважды с ним встречался в Москве.

Бывал я в Москве и у Анатолия Жигулина. Мы много беседовали, и он подписал книжечку Виктору Петровичу. Я ее привез. Позвонил. Виктор Петрович говорит: «Я сейчас уезжаю, мне не до этого, пусть лежит». Уехал, и что-то долго не было его. Мы никак не могли встретиться, все некогда, некогда. Он постоянно был занят. Марья Семеновна трубочку поднимет, скажет: «Он работает, я отвлекать не могу». 

В.П. Астафьев. Академгородок.jpg

Как-то Ваня Козлов мне звонит: «Приходи вечером, Виктор Петрович приедет ко мне домой в Дивногорск». Я пришел, кроме Астафьева, там были Владлен Белкин, Ваня и Надя Козловы. Сели за стол. Я отдал книжечку с автографом Жигулина Виктору Петровичу. Он поблагодарил и был очень рад.

Белкин принес водочку, настоянную на кедровых орешках. Было много разговоров. В основном говорил, как обычно, Виктор Петрович. Мы все слушали.

В конце вечера он пригласил всех нас к себе в гости, сказал: «Я позвоню, вы приедете». В Академгородок мы поехали с Белкиным. Виктор Петрович как раз вернулся из Японии и рассказывал о своих впечатлениях. Поездка ему понравилось, удивлялся и восхищался этой страной. Показывал нам всякие безделушки, сувениры, книжечки, календари, альбомы - ему их много надарили.

Запомнилась мне и встреча у него дома в Овсянке. Приехали мы с Анатолием Буйловым. Виктор Петрович на этот раз вернулся из Колумбии. Как он восхищался этой страной! Рассказывал нам о встрече с Маркесом, личность и творчество которого вызывали у Астафьева восторг.

Вспоминая о поездке, Виктор Петрович поделился и тем, что его неприятно поразило. Там он впервые увидел, что воду - настоящую, чистую - продают в магазинах в бутылках. Астафьев был потрясен: «До чего дожили, воду уже продают! Там уже продают воду в бутылках! И мне в самолет дали, вот, бутылку!». Он нам эту бутылку показал.

Привозил Виктор Петрович ко мне и своих гостей прямо сюда, в мастерскую. Как-то приехал он вместе с литературным критиком Валентином Курбатовым, который в то время писал книгу «Миг и вечность». Приехали без предупреждения. Без звонка. Стучат в дверь, кричат: «Ну что, не ждал?». Зашли, разделись. У меня в холодильничке были водочка, настоянная на золотом корне, соленые помидоры, огурчики, другая закуска. Виктор Петрович давно не пил такую водочку. Мы сели и просидели весь день - с десяти утра до пяти вечера.

Виктор Петрович говорил о своей молодости. Особенно запомнилась мне история о том, как после войны его хотели забрать в армию. Это было, по-моему, в Перми. Астафьев уже был известным писателем, а его на три месяца призвали на сборы. С военкомом у него произошла перепалка. Тот не хотел и знать, что Виктор Петрович инвалид второй группы: «Заберу тебя, и будешь служить. Рядовой и все». Такая вот была история. Астафьев вспоминал о ней с юмором. Мы с Курбатовым смеялись.

В мастерской Виктор Петрович внимательно рассматривал мои пейзажи. Особенно ему понравилась картина «Сибирь». Он попросил: «Подари мне эту работу». Я, конечно, с радостью подарил ее и сам отвез картину ему домой – в Академгородок.

Когда Виктору Петровичу присвоили звание Героя Социалистического Труда, мы с Буйловым поехали его поздравлять. В Академгородке встретились с сотрудником крайкома партии. Он тоже с поздравлением приезжал: на столе стояли цветы и коньяк. Я подарил ему этюд, который писал на Бирюсе (весна, лодочка, снег еще лежит). Картина ему очень нравилась и висела у него над диваном, в Овсянке. Рядом, чуть выше, висела работа знаменитого пермского художника Широкого.

Частенько встречались мы с Виктором Петровичем на выставках. Ну, как обычно встречаются? Здравствуйте, как живете? Как-то на открытии выставки подошел Астафьев ко мне вместе с Марией Семеновной, известным актером Алексеем Петренко и его женой: «Вот знакомься, Петренко».

Виктор Петрович был близко знаком с известным дивногорским художником Евгением Шепелевичем. Оба детдомовцы, почти ровесники, они часто вспоминали свое сиротское детство, годы, проведенные в детских домах. В 1993 году Виктор Петрович приезжал на его похороны. Был на кладбище, остался на поминки. В общем, проводил Шепелевича.

Виктор Петрович, даже если спешил, куда-то ехал, не забывал заезжать сюда. Ему все-таки интересно было побывать у нас, художников. Я не предлагал Виктору Петровичу позировать, т.к. я не портретист. Но все-таки я написал в 2004 году две работы, посвященные писателю, - «Вспоминая Астафьева» и «В мастерской».

Мне очень нравится портрет Виктора Петровича, нарисованный Широким. Самый лучший его портрет, наверное. И Виктор Петрович мне говорил: «Вот единственный портрет, который мне угодил, - это Широкого». А вообще Виктор Петрович, чтобы не обидеть художников, в беседах не говорил: вот этот лучше, а этот хуже. От оценок он уходил.

image_image_5159286.jpg

Евгений Широков. Портрет Виктора Астафьева

Надо сказать, Виктор Петрович тонко чувствовал живопись и музыку. Я помню, как мы с ним слушали пластинки, когда он приезжал ко мне в мастерскую (у меня был проигрыватель и пластинки с классической музыкой). Как-то в беседе я сказал, что люблю Рахманинова. «А что у тебя есть?» «Семь хоров. «Колокола»» «Ну-ка, поставь «Колокола»». Я поставил. Мы сидели, молча слушали. Ему понравилось.

Да и ведь каждая его строка – настоящая музыка. Хотя бы вот эта: «…Весна наступает, уже синица потенькала по сосульке».



 

Возврат к списку