Наука по понедельникам. Старообрядчество в прозе Астафьева

30 07 2023

Старообрядчество - тема для Астафьева не случайная. В Сибири, в частности в Овсянке и ее окрестностях, староверов было немало. Да ведь Виктор Петрович и сам из них: его прадед Яков Максимович Астафьев, в XIX веке подростком пришедший в Сибирь из Архангельской губернии, происходил  из старообрядческой семьи (советуем прочесть вот эту статью публициста Олега Нехаева, связанную с темой). 

В повести Астафьева "Стародуб" тема старообрядчества звучит, пожалуй, наиболее мощно. Но у этого произведения было несколько довольно существенно различающихся вариантов.

Их сопоставлению посвящена статья доктора филологических наук Петра Гончарова и его студентки Елены Воскобойниковой "Тема старообрядчества в двух вариантах повести В. Астафьева "Стародуб", которую мы сегодня читаем в проекте "Наука по понедельникам". 

С полным текстом статьи можно познакомиться по ссылке. 

***

<...> Повесть «Стародуб» явилось произведением, с которого оригинальные тексты В. Астафьева стали собственно настоящей художественной литературой. Перу В. Астафьева принадлежит как минимум два варианта повести. Мы обратились к варианту 1958 - 1959 гг. и варианту 1960-го года. Ранний вариант - тщетная попытка рассказчика-повествователя объяснить «тайну цветка стародуба», который символизирует для писателя-сибиряка связь с прародиной и семьей, но позже прозаик осознал, что усилия его были утопичны, обречены на неудачу.

Действие повести в первом варианте из «древлеотеческого» прошлого переходит в советское время. Мы видим, что Изот Трофимович, бывший бакенщик, рассказывает об истории бора, выросшего на могиле Култыша на фоне возводимой в приенисейской тайге гидроэлектростанции. Изот Трофимович в первом варианте повести - не просто бывалый, многоопытный рассказчик, он одновременно является и активным действующим лицом. В варианте 1960 г. нет фигуры персонифицированного рассказчика-повествователя, которая была во многом условной и искусственной. Благодаря этому «изъятию» повесть во многом освободилась от деталей сюжета, которые <...> позднее В. Астафьев называл «дурного толка современностью» [Т. 2, 488].

Писатель решительно изменил и другие детали своего повествования: название реки Зыряниха (стала Онья), имя брата Култыша изменено на Амос. Состоявшее из нескольких рассказов с отдельными названиями о событиях на реке Зырянихе повествование старого бакенщика, превращается в целостное элегическое повествование о драматической судьбе романтического отшельника Култыша с симпатией изображенного прозаиком [2, 43].

Култыш предстаёт в этом варианте повести в качестве праведного героя, который сталкивается с замкнутым миром затерянной в горной тайге деревни. К этому миру принадлежит кержацкая деревня Вырубы. Уже название поселения акцентирует недобрую волю людей, гонимых нуждой и притеснениями по отношению к природе. Они пришли на дарованную им Сибирью землю, но тайна этой земли так и не была ими понята, раскрыта, освоена. Старообрядцы отвоевали у леса себе малый клочок земли, «врубились» топорами в первозданную таежную «крепь» и укоренились здесь, с каждым годом дичая от преследующего их страха, невежества и необходимой борьбы за элементарное существование. Крестьяне Вырубов относятся к природе по сути потребительски. Вырубчане живут без радости, в крайней бедности, хотя рядом с ними - неисчислимые таежные богатства: лес, изобилующий дичью, реки, которые полны рыбы. Внешне, обличьем крестьяне-кержаки напоминают в повести «живых мертвецов»: «тупые, испитые» лица, «да и нет уже лиц, есть одна общая маска, - замечает В. Астафьев, - как бы высеченная из камня».

Для астафьевских кержаков старая вера - это не опора, а способ изолироваться от людей, от «мира» и природы, и их суеверия заменили им устав, а кержацкие устои и суеверия не ведают сострадания. Люди Вырубов вырождаются духовно, что указывает на их неодолимый страх перед самой жизнью, а не только перед чем-то незнакомым и чужим. Помимо этого писатель показывает и их физическую ущербность: едва не погибшего в Онье мальчика - Култыша несет на плот «кряжистый мужик с раздвоенной губой».

Бывший каторжник и охотник Фаефан Кондратьевич и его воспитанник Култыш - это обладатели, по мысли В. Астафьева, истинного таежного закона, данного самой природой, сибирской тайгой. Дитя природы Култыш помещен Астафьевым в другой мир, он наделен свободной волей. Появление Култыша в деревне было необычным, почти чудесным: ведь будучи ребенком, только он один спасается в реке, все, кто был рядом с ним из числа взрослых артельщиков, погибли в бурных водах Оньи. Мальчик попадает в кержацкое село, где община пытается определить его будущее, а Фаефан вопреки воле кержацкого «мира» единолично решает его участь.

В. Астафьев изображает Фаефана и Култыша со значительным использованием романтической составляющей, которая свойственна в целом классической литературе на тему «человек и природа». Приемыш Култыш, как и каторжанин Фаефан - сущностно чужой в деревне Вырубы, потому что там все боятся тайги, не знают и не чтут её законов. Астафьевские герои не принимают ложную веру кержаков деревни Вырубы, поскольку эта ложная вера основана на злобе и жадности, жестокости и неправде.

Амос - основной антагонист симпатичных Астафьеву героев, которые живут по законам тайги. Названный брат Култыша в обоих вариантах повести связан со сластолюбием, высокомерием и жадностью, что, безусловно, характеризуют его негативно.

По Астафьеву этого периода творчества, между человеком и Богом стоит природа. Спаситель не услышит человека, если тот является врагом окружающей его природы. В обоих вариантах «Стародуба» содержится следующий важный, характеризующий Амоса эпизод: «Он воздел руки к хмурому небу и с отчаянием закричал: - Уверую! Навсегда уверую! Только помоги». И далее: «И думалось ему, это <...> тайга, не пропускает <...> шепот его до Спасителя» [Т. 2, 169]. Романтическое повествование о Фаефане и его приемном сыне обрывается смертью Култыша. После этого у Вырубов нет надежды на спасение, ведь больше нет ни одного человека, который будет надеждой для автора и читателя.

Все действие происходит в потаенном кержацком селе. Так кто же такие кержаки, почему их так называют? Известно, что церковная реформа патриарха Никона середины XVII века привела к резкому расколу православной русской церкви, что и породило движение старообрядчества. Терпя преследования, староверы с Нижегородской реки Керженец ушли в незнаемые земли - в далёкую Сибирь. Именно по названию реки (Керженец) за ними закрепилось устоявшееся в русском просторечии именование «кержаки». Старообрядцы разошлись уже и по всей Сибири после разгона их скитов в 20-х годах 18-го века. Позже понятие «кержаки» стало означать именно сибирский тип (вариант) старовера, старообрядца.

Повесть «Стародуб» не избежала негативных процессов, которые были характерны для рубежа 1950 - 1960-х годов. <...> Идеологический курс СССР был определен в новой к тому времени четвёртой Программе Коммунистической Партии Советского Союза. Ее приняли в 1961 году. Антирелигиозная суть этой программы формулировалась следующим образом: «пережитки капитализма в сознании и поведении людей» - это религия, а неустанная борьба с этими пережитками — «составная часть работы по коммунистическому воспитанию» [5]. В.П. Астафьев впоследствии напишет, что и его рукопись повести «Стародуб» была им же самим в этих обстоятельствах эпохи «осовременена» в дурном смысле этого понятия [Т. 2, 488].

Идеологически выверенная, «трафаретно-правильная» подцензурная советская литература не приемлет религию и церковь. Повесть о бесчеловечном «лике старообрядчества» - так Н.Н. Яновский характеризует «Стародуб» [4, 32]. Астафьев утверждает ценности, о которых забыли старообрядцы, для которых важны лишь внешние атрибуты веры. Астафьев осуждает их за это. Вера, которая связана со злобой и жадностью, для писателя является ложной. Именно в связи с этим «Стародуб» - произведение, которое заставляет читателя задуматься о ложной и истинной вере.

В своем окончательном варианте повесть звучит романтически. Там людям, лишенным истинной веры, противопоставлено время и земля стародуба, время крепких духом и плотью первопоселенцев Сибири. Писатель рассказывает о том, как в давно минувшие годы на этих землях появились «суровые, ни перед кем не гнущиеся, стойкие люди» [Т.2, с.120]. Это не случайно, это является воспоминанием о золотом веке. По убежденному мнению писателя, этот век уже позади, а не впереди, что не соответствовало идеологическим канонам того времени, когда была создана повесть.

Таким образом, следует отметить, что первый вариант повести «Стародуб» наиболее подвержен идеологическим веяниям советской литературы 1950 - 1960-х годов. Во втором варианте автор во многом отошел от принятого в то время идеологического формата, что проявилось <...> в более достоверном изображении жизни старообрядцев. <...> Вторая редакция повести - это самобытное и оригинальное художественное произведение, в котором отражены вполне значимые определенные черты мировоззрения писателя. 

<...>

Список литературы:

1. Астафьев В.П. Собрание сочинений: В 15 т. Красноярск: ПИК «Офсет», 1997. Т. 2: Стародуб: Повесть. С. 109-180; 1998. Т. 13: Стародуб: Повесть (вариант). С. 337-410.

2. Гончаров П.А. Творчество В.П. Астафьева в контексте русской прозы 1950-1990 годов. М.: Высшая школа, 2003.

3. Ростовцев Ю. А. Виктор Астафьев. М.: Молодая гвардия, 2009.

4. Яновский Н. Четыре повести Виктора Астафьева // Яновский Н. Писатели Сибири. М.: Современник, 1988.

5. Хрущёвская антирелигиозная кампания | Я русский (iamruss.ru) [Электронный ресурс] (дата обращения 15.03.2022).