Наука по понедельникам. Астафьев, Мелвилл, Хемингуэй...

06 08 2023

Иллюстрация Сергея Элояна к повествованию в рассказах В.П. Астафьева "Царь-рыба"

Сегодня в проекте "Наука по понедельникам" мы читаем статью Веры Владимировны Дегтяревой, кандидата филологических наук, на момент написания работы - научного сотрудника Астафьевского центра Красноярского государственного педагогического университета. 

Уже упоминали об этом, но напомним еще раз: Вера Владимировна работала и в Библиотеке-музее В.П. Астафьева. 

Статья называется "Царь-рыба" В.П. Астафьева - "Моби Дик" Г. Мелвилла - "Старик и море" Э. Хемингуэя: к вопросу о типологической общности произведений". 

Как нетрудно догадаться, автор этого интереснейшего исследования сопоставляет произведения, в которых главным героем наряду с человеком является рыба - как олицетворение природы, в которой человек не "царь" и не "венец творения", а одна из ее многочисленных "составляющих". 

Мы публикуем статью с небольшими сокращениями. 

***

Среди наиболее значимых для отечественной культуры сочинений Виктора Петровича Астафьева одно из первых мест, безусловно, принадлежит «Царь-рыбе». Однако произведение это не стоит особняком в мировой литературе. Глубокие типологические связи сближают его с романом классика американской литературы Германа Мелвилла «Моби Дик, или Белый кит» и повестью его соотечественника Эрнеста Хемингуэя «Старик и море». При прочтении каждого из них внимание читателя заостряется на чрезвычайно актуальных в настоящее время проблемах экологической этики <...>  Все три автора избирают для своих главных героев сходные архетипы человеческого поведения и помещают их в чрезвычайно близкие между собой экстремальные ситуации

Все три названных писателя раскрывают свое отношение к проблемам сосуществования человечества и природы через весьма близкие друг другу мифологические образы (мифологемы), такие как, например, мифологемы охотника / рыболова (капитан Ахав — Сантьяго — Игнатьич) и мифологемы реки / океана. И это не случайно. По мнению современных философов и экологов, «мифический» тип отношения к природе не отменен развитием технической цивилизации», более того, в их дискуссиях и размышлениях постоянно присутствует мотив «ностальгии по мифическому, т.е. восприятию природы через миф, гарантирующему органическую цельность, слитность человека с окружающим миром». В данном контексте образ царь-рыбы (осетра) также приобретает характер мифологемы, равноценной мифологемам Моби Дика (Белого кита, кашалота) и рыбы (марлина) в произведениях Г. Мелвилла и Э. Хемингуэя. Фактически это три варианта одного мифологического образа — образа Рыбы, имеющего множество символических значений.

Культ рыбы был распространен во всем мире еще в эпоху палеолита, а позже нашел свое отражение не только в ряде религий (особенно в христианстве), но также и в литературе и искусстве. Типологическое сходство и различие данных образов можно проследить уже на примере их внешнего описания, которое является отражением тех чувств и мыслей, которые испытывает человек по отношению к рыбе / киту.

Так, в мечтах Игнатьича царь-рыба представлялась «богоданной», «сказочной», «волшебной», но когда он встречает ее наяву, то «долгожданная, редкостная рыба вдруг показалась Игнатьичу зловещей». Так искаженный внутренний мир героя искажает в его глазах и окружающий мир. Подобным воплощением темных сил является и Моби Дик — но только для одного героя, обезумевшего капитана Ахава, возникая перед его внутренним взором как «бредовое воплощение всякого зла». Царь-рыба и Моби Дик пробуждают больший или меньший страх в своих преследователях. Напротив, старик Сантьяго у Э. Хемингуэя испытывает к пойманной им рыбе сочувствие и уважение и даже ощущает с ней глубокое внутреннее родство. И если для Игнатьича царь-рыба — добыча, а Моби Дик для Ахава — объект мести и жестокий противник, то в сознании «естественного человека» Сантьяго из достойного соперника она постепенно превращается в близкого друга. Рыболовство было для старика не прихотью, а необходимостью, но тем не менее его терзают сомнения в правомерности убийства живых существ: «Может быть, грешно было убивать рыбу. Думаю, что грешно, хоть я и убил ее для того, чтобы не умереть с голоду и накормить еще уйму людей»

Так в повести Э. Хемингуэя возникает мотив греха, который также явственно присутствует в произведениях В. П. Астафьева и Г. Мелвилла, но в каждом из них находит свое специфическое решение в зависимости от концепции автора. Например, в восприятии героев В. П. Астафьева царь-рыба недоступна только для грешников, и, таким образом, выполняет роль карающих сил природы. В романе Г. Мелвилла мотив греха выходит на качественно иной уровень. Греховна сама охота на Моби Дика, греховна для каждого из его преследователей. Трагическая коллизия В. П. Астафьева «реки царь и всей природы царь — на одной ловушке» также находит свои параллели в рассматриваемых произведениях Г. Мелвилла и Э. Хемингуэя.

Многие литературоведы уже уделяли свое внимание очевидному параллелизму романа Г. Мелвилла «Моби Дик» и повести Э. Хемингуэя «Старик и море» и несомненному влиянию первого на последний. <...> Однако типологическое сходство данных произведений с повествованием в рассказах «Царь-рыба» также неоднократно подчеркивалось отечественными исследователями. <...> В частности, А. И. Нагаева указывает, что для основного конфликта главы «Царь-рыба» автор избирает ситуацию, «пусть не традиционную, но и не новую в мировой литературе (поединок человека с рыбой), одновременно наполняя ее содержанием, отвечающим его поэтической концепции человека». В качестве примера А. И. Нагаева приводит выделенные нами произведения Г. Мелвилла и Э. Хемингуэя, но не раскрывает свою мысль подробно. Л. Г. Вязмитинова в статье о герое Э. Хемингуэя отмечает, что его борьба с гигантской рыбой — «это бесконечный спор человека с природой. Сантьяго не ловит рыбу, а как бы священнодействует, выполняя положенный ритуал/ В этом он сходен с героем «Моби Дика» Г. Мелвилла. Похожие мотивы прослеживаются у В. Астафьева («Царь-рыба», 1976)». Однако и в этом случае сопоставление данных произведений остается на уровне простого упоминания. T. М. Вахитова противопоставляет проблематику «Старика и моря» проблематике «Царь-рыбы»: если у Э. Хемингуэя «борьба человека с природой выявляла огромные резервы воли, мужества, достоинства личности, в другой исторической ситуации в наше время этот сюжет приобретал оттенок не борьбы, а общей роковой беды, которая настигала человека за его пренебрежение к миру природы». В. Я. Курбатов, напротив, называет «Царь-рыбу» «енисейским вариантом «Старика и моря».

<...>

Нельзя также не отметить, что все анализируемые нами произведения представляют собой притчи. Целый ряд исследователей называет «Моби Дика» и «Старика и море» романом-притчей и повестью-притчей соответственно, отмечая при этом в них вневременность, универсальность сюжетов и ярко выраженные библейские мотивы и аллюзии. <...> Многие специалисты по творчеству В. П. Астафьева считают притчей рассказ «Царь-рыба», подчеркивая при этом его мифологичность <...>  А. И. Нагаева посвятила данной проблеме отдельную статью под названием «Притча в художественной структуре «Царь-рыбы» В. Астафьева», указывая, в частности, на то, что в данном произведении «притча расширяет временные границы повествования, конфликт конкретно-исторический превращается в общечеловеческий».

Близка по взглядам к упомянутым исследователям и Л. К. Максимова, автор работы «Царь-рыба» В. Астафьева. Трансформация жанра проповеди». Она обращает наше внимание на то, что В. П. Астафьев внес «в старую форму проповеди принципиально новое содержание — поиск истины, в то время как в проповеди истина была задана изначально». Вспомним, что и Г. Мелвилл в «Моби Дике» чрезвычайно органично использовал данный жанр, посвятив обращенной к морякам проповеди отца Мэппла отдельную главу, в которой перед читателем возникают основные мифологемы, а также идеи романа (Глава IX. Проповедь).

Однако при этом до сих пор не было еще создано исследования, в котором рассматривалось бы использование жанров притчи и проповеди во всех трех произведениях одновременно. Еще больший интерес представляет изучение проблем экологической этики в творчестве указанных авторов. К сожалению, до настоящего времени не только не было проведено подробного сравнительного анализа указанных произведений, но и сама проблема взаимоотношений человека и природы, достаточно полно рассмотренная по отношению к наследию В. П. Астафьева и Э. Хемингуэя, по отношению к творчеству Г. Мелвилла решалась в отечественном литературоведении не вполне корректно. В советской критике романа «Моби Дик, или Белый кит» совершенно не упоминается слово «экология», истолкование романа является достаточно предвзятым и несет на себе печать идеологических штампов. <...>

Как справедливо отмечал А. Н. Николюкин, «философский образ Моби Дика <...> не поддается прямой дешифровке». В другом месте он выразился еще яснее: «...Каждый видит в «Моби Дике» то, что хочет». Еще более глубокое понимание проблемы мы находим у Ю. М. Ковалева, автора нескольких монографий и статей о Г. Мелвилле. Он спрашивает: «...кто таков Моби Дик — просто кит, воплощение мирового Зла, эмблематическое обозначение вселенной? Каждое из этих толкований находит свое подтверждение, но и опровержение в романе. Дело не в том, каков он на самом деле, дело в том, как его видят, воспринимают и понимают разные персонажи книги, носители различных типов сознания».

Тем не менее и А. Н. Николюкин, и Ю. М. Ковалев, освещая все многообразие вариантов расшифровки данного символа, не указывают среди них возможности экологического прочтения, хотя Ю. М. Ковалев в своих истолкованиях бывает к нему близок.

Из зарубежных авторов наиболее близким к нашему варианту прочтения романа оказался выдающийся американский литературовед Ф. О. Маттисен (1902-1950), считавший, что в «Моби Дике» Г. Мелвилл сосредоточил все усилия «на изображении изначальной борьбы человека с природой». Ф. О. Маттисен также указывает на один важный момент — читая статью Арнольда о Спинозе, Мелвилл подчеркнул тремя чертами слова философа о том, что «желание наше не в том, чтобы природа повиновалась нам, но, напротив, в том, чтобы мы покорялись природе». Данное обстоятельство укрепляет нашу уверенность в возможности дешифровки образа / мифологемы Моби Дика не только как воплощения Бога, что допускают многие исследователи, но и как олицетворения всей природы, ее не только созидающих, но и нередко разрушительных, карающих человека за его прегрешения сил. Следовательно, перед нами еще одно свидетельство типологического сходства образов / мифологем Белого кита и Царь-рыбы.

Как мы видим, несмотря на все обилие литературоведческих работ, разрабатывающих тот или иной аспект поставленной нами проблемы, ее систематизированное, многостороннее исследование до сих пор еще не было проведено, в связи с чем можно говорить о недостаточной изученности данного вопроса.

Его всестороннее рассмотрение может стать чрезвычайно полезным и актуальным не только для изучения наследия одного из значительнейших русских писателей Виктора Петровича Астафьева, но и для более глубокого прочтения творчества двух великих американских писателей — Германа Мелвилла и Эрнеста Хемингуэя. Таким образом, данное исследование явилось бы еще одной ступенью на пути постижения взаимосвязей отечественной и американской литератур