Цветок от сердца

02 марта 2021

На фото из архивов Библиотеки-музея В.П. Астафьева: Виктор Петрович в библиотеке в 1999-2001 годах

Продолжаем знакомство с материалами сборника "И открой в себе память". Сегодня публикуем воспоминания о В.П. Астафьеве В.В. Дегтяревой, бывшей сотрудницы библиотеки-музея.

Вера Владимировна Дегтярева - писательница, переводчик, участница нескольких международных научных конференций. Родилась в Дивногорске. С 1999 года в течение 12 лет работала в Библиотеке-музее В. П. Астафьева, а затем в астафьевском научно-исследовательском центре Красноярского государственного педагогического университета. В 2014 году, в год 80-летия Красноярского края, стала лауреатом премии «За личный вклад в сохранение и развитие культуры Красноярского края». 

В сборнике "И открой в себе память" ее воспоминания о знакомстве с В.П. Астафьевым озаглавлены

ЦВЕТОК ОТ СЕРДЦА

Порой мне кажется, что ничего этого со мной на самом деле не было, не могло быть. Но я просматриваю фотографии, видеозаписи и убеждаюсь, что я действительно встречалась с ним. Попробую написать, не приукрашивая, как помню, о своих встречах с Виктором Петровичем Астафьевым, хотя бы в общих чертах. 

Для большинства моих соотечественников любовь к В. П. Астафьеву начиналась с чтения его произведений, в которых они находили что-то очень близкое и дорогое себе. Я же, напротив, пришла к пониманию астафьевских книг через уважение и любовь к их автору. Откровенно говоря, я больше ценила его как человека и публициста, чем как писателя. Я была слишком горожанка, и многое из того, о чём писал Виктор Петрович, было весьма далёким от моей жизни. Речь его героев была для меня непривычна, порой непонятна, мне даже казалось, что изъяснялись они как-то «не по-русски», ведь русским языком в моём восприятии был лишь язык литературы, а не живых людей. И хотя над некоторыми его вещами я плакала, всё-таки до встречи с Виктором Петровичем мне было сложно по-настоящему глубоко проникнуть в его мир.

Весной 1999 г., когда Виктору Петровичу исполнялось 75 лет и по ТВ шли документальные фильмы о нём, я даже и подумать не могла, что через полгода стану сотрудником его библиотеки. Когда же я начала работать в ней, то довольно долго не могла привыкнуть к тому, что мои коллеги называют всемирно известного писателя по имени-отчеству, словно близкого человека. Называть его так же мне казалось невозможным. Вскоре я узнала, что Виктор Петрович должен приехать в нашу библиотеку на юбилей Алитета Немтушкина. Я чуть не умерла от волнения и всё время нервничала, что сделаю что-нибудь не так. Вечер проходил 24 ноября, было около двадцати градусов мороза, но, несмотря на это, приехало много гостей. Пока я бегала с разными поручениями, Виктор Петрович прошёл в отдел периодики, кажется, он там беседовал с кем-то. Я должна была находиться на рабочем месте, и наша встреча была неизбежна. Мне же, честно говоря, хотелось стать невидимой, чтобы незаметно посмотреть на Виктора Петровича, но так, чтобы он меня не видел. Когда Виктор Петрович появился в дверях, я лишилась дара речи. Он медленно шёл, не очень высокий, просто одетый, с палочкой. Посмотрел на меня так пристально, что я не в силах была даже поздороваться и смогла лишь ему поклониться.

Так я впервые увидела В. П. Астафьева. Позже мне сказали, что я произвела на него благоприятное впечатление, но мой трепет перед Виктором Петровичем от этого не угас. Если он появлялся в библиотеке, когда я была внизу, в книгохранении, то я старалась, по возможности, не подниматься наверх, а лишь приоткрывала свою дверь, чтобы слышать его голос.

Больше всего меня поражало в Викторе Петровиче его необыкновенное обаяние, тот редкий природный дар, которым далеко не всегда бывают наделены писатели и деятели искусства. Слушать его, наблюдать за ним было не менее интересно, чем читать даже лучшее из написанного им. Его любовь к жизни и чувство юмора производили на меня не меньшее впечатление, чем самые горькие и мучительные его высказывания об истории и современниках. Виктор Петрович держался с ненавязчивым достоинством, но достаточно просто, сотрудников библиотеки он знал и помнил всех, вплоть до уборщицы, при встречах расспрашивал о делах, семье, о личной жизни, а, когда не имел возможности приехать сам, передавал всем приветы. 28 декабря 1999 г. Виктор Петрович пришёл в библиотеку, чтобы вместе с нашим коллективом и односельчанами встретить последний новый год уходящего века, и тогда я собралась с духом, подошла к нему и, по просьбе моей мамы, поблагодарила его за роман «Прокляты и убиты» «от всей нашей семьи».

- Ой, деточка, что же ты такую тяжёлую книгу читаешь! – вздохнул Виктор Петрович.

Я объяснила, что для меня важно знать правду о войне. Виктор Петрович пообещал подписать мне эту книгу, но своих «Проклятых и убитых» у меня тогда не было, роман я брала в библиотеке. Зато Виктор Петрович оставил свой автограф на моём «Последнем поклоне» - «в память об Овсянке», как написал он. В тот вечер он сидел с односельчанами за общим столом, вернее, столами, на первом этаже библиотеки, разговаривал и пел со своей тётей Анной Константиновной Потылицыной, которая всегда просила называть её бабой Аней. Но больше новый год в библиотеке Виктору Петровичу встретить не довелось…

8 февраля 2000 г. съёмочная группа «ТРИТЭ» снимала в библиотеке документальный фильм о Викторе Петровиче. Он пришёл в обычной своей одежде, сел за стол на взрослом абонементе, дверь закрылась, и началась работа. После съёмки сотрудники библиотеки, члены группы и Виктор Петрович вместе пили чай, беседовали и сделали фото на память.

Весной 2000 г. мы решили в честь Всероссийского дня библиотек провести общий праздник для наших сотрудников и читателей и назвали его «Бал для вас». На него мы, конечно же, пригласили Виктора Петровича. Бал состоялся в воскресенье 28 мая. Виктор Петрович пришёл задолго до его начала, побеседовал с нами и затем прошёл в зал и сел в центре первого ряда, среди детей, которых в тот день собралось особенно много. Там весь праздник он и просидел, опираясь на палочку.

Мне и Ларисе Николаевне Крашенининой посчастливилось быть ведущими этого торжества, одного из последних в жизни Виктора Петровича. Бал открыла сама Наташа Ростова в исполнении школьницы Наташи Микулич, дети пели и танцевали вальс, памятными призами были отмечены лучшие библиотекари и читатели (а также «почётные» задолжники, из которых, правда, ни один не решился присутствовать). Были и конкурсы на знание литературы, в которых с удовольствием принимали участие и дети, и взрослые. Виктор Петрович с интересом следил за ответами, хвалил за правильные и сказал, что современные школьники знают несравнимо больше детей его поколения, у которых не так-то много было книг для чтения (точно я его слова не помню, передаю лишь их общий смысл). Однако на один из вопросов не смог ответить никто. Нужно было помочь библиотекарю, к которому якобы обратился читатель с неверно сформулированным  запросом, исказив названия книг, среди которых было и такое: «Замочить пародиста». Все в растерянности молчали, и мне пришлось объяснить, что в виду имелся роман Харпер Ли «Убить пересмешника». Выяснилось, что никто из присутствовавших в зале читателей не знаком с этим произведением, и тогда Виктор Петрович начал рассказывать, какая это замечательная книга, и посоветовал её прочитать. Пришлось огорчить его, сказав, что в нашем фонде такой книги нет. Позже я наивно спросила Виктора Петровича, почему он не ответил на этот вопрос сразу, когда все молчали:

- Получили бы «звёздочку» (их вручали за правильные ответы).

- Да я уже получил все свои звёздочки, - ответил Виктор Петрович.

Вскоре после этого Виктор Петрович снова пришёл в библиотеку. Ему прислали кассету с романсами на стихи поэтов серебряного века в исполнении Татьяны Журавицкой, заслуженной артистки России, но он не мог послушать её дома, так как, по его простодушному признанию, умел пользоваться только проигрывателем для грампластинок и хотел послушать записи на нашем музыкальном центре. Примерно в это же время я и моя коллега Валентина Георгиевна Швецова собирались вместе отметить на работе наши дни рождения, и было решено совместить эти два события. Мы пригласили Виктора Петровича 13 июня 2000 г. В отделе периодики за праздничным обедом собрался почти весь наш коллектив. Это был чудесный вечер, во время которого, к счастью, было сделано много фотографий и видеозапись (снимали по очереди В.Г. Швецова и учитель истории, ныне директор Дивногорского городского музея Игорь Геннадьевич Фёдоров). Виктор Петрович много рассказывал о себе и не только, он еще и комментировал записи на кассете, например, выразил своё убеждение в том, что стихи к знаменитому романсу «Гори, гори, моя звезда» написал  А.В. Колчак. Мы то и дело пытались убавить громкость музыкального центра, чтобы на записи был отчётливее слышен голос Виктора Петровича, но он каждый раз это замечал и просил снова включить романсы погромче, поэтому на видеокассете иногда сложно разобрать все его слова... Такого дня рождения у меня никогда больше не было и, как это ни горько, уже не будет.

Вскоре после этого я приобрела альбом «Во глубине России» и очень хотела подписать у Виктора Петровича эту книгу, но никак не решалась подойти к нему. Помогла мне преодолеть робость Валентина Георгиевна. Вместе с нею мы  подошли к Виктору Петровичу, который в это время читал газеты в отделе периодики. Валентина Георгиевна попросила у него для меня автограф.

- Почему же она сама не попросит? – удивился Виктор Петрович.

- А она стесняется.

- Деточка, не надо меня стесняться, - сказал мне Виктор Петрович, надписывая книгу.

- Виктор Петрович, а не могли бы вы нарисовать здесь стародуб? –  осмелев, высказала я вслух свою мечту.

(Виктор Петрович иногда сопровождал свои автографы изображением своего любимого цветка. Чаще он рисовал его женщинам, поясняя, что это – «цветок от сердца». У некоторых моих коллег уже был такой рисунок).

- Сейчас, деточка, нарисую тебе цветочек, какого в свете нет, - ответил он и набросал на титульном листе альбома стародуб.

24 августа 2000 г. в гостях у Виктора Петровича в Овсянке был Валентин Яковлевич Курбатов, и Виктор Петрович пригласил его к нам в библиотеку к 15 часам на обед. Наши сотрудницы приготовили уху из принесенных им хариусов («харюзов», как их здесь называют). Малосольный хариус был и на столе. К Виктору Петровичу и Валентину Яковлевичу присоединились все, кто работал в этот день в библиотеке, позже пришла и Анна Константиновна (баба Аня). Атмосфера была домашняя, Валентин Яковлевич в беседе был словоохотлив и даже спел: «Из-за острова на стрежень...». Напротив, Виктор Петрович был настолько молчаливее и печальней обычного. Я не могла не обратить внимания на такую перемену и спросила у кого-то из коллег, отчего он такой грустный. «Болеет Виктор Петрович», - ответили мне. Это очень меня расстроило. Никто не заметил, как на меня подействовали слова Курбатова, что Виктора Петровича слишком часто беспокоят бесчисленные литераторы и графоманы просьбами прочесть и оценить их рукописи и постоянно отрывают его от работы. Ведь незадолго до этого я дала Виктору Петровичу  почитать свои стихи и ждала от него ответа. Мне стало очень стыдно, и после того, как он передал мне их обратно, я решила ни о чём его не спрашивать. Виктор Петрович хотел поговорить о них со мной лично, но потом начались «Литературные встречи», а вскоре Виктор Петрович заболел, и наша беседа не состоялась, чему сегодня я, пожалуй, даже рада.       

Открытие «Литературных встреч в русской провинции» состоялось во вторник 26 сентября в 12 часов. К сожалению, ни на пресс-конференции, ни на церемонии открытия я почти не присутствовала, так как была в тот день ответственной за гардероб. Погода накануне была чрезвычайно мрачная, холодная, пробрасывал снег, да и утро 26 сентября было немногим лучше. Перед началом церемонии ко мне спустилась наша директор Анна Епиксимовна Козынцева и спросила, нет ли у меня шарфа – повязать на шею Виктору Петровичу. Оказалось, что он уезжал из Красноярска несколько дней назад, когда ещё было тепло, и не взял с собой шарф. Я отдала ей свой – шерстяной чёрный. Когда я, наконец, освободилась и вышла из библиотеки, Виктор Петрович уже закончил своё выступление, а в небе ярко светило солнце. Позже мне сказали, что оно появилось как раз перед тем, как Виктор Петрович начал говорить. Все дни конференции я видела его лишь в президиуме, за исключением 28 сентября, когда в нашей библиотеке состоялся обед с немецким переводчиком Томасом Вебером и писателями Олегом Михайловичем Хомяковым, Геннадием Николаевичем Машкиным и Алексеем Марковичем Бондаренко, а затем их встреча с читателями Овсянки. Виктор Петрович пообедал с нами, пообщался и немного пошутил с гостями, но после этого ушёл домой, сказав, что очень устал, и на встречу не остался.

19 декабря 2000 г. Виктора Петровича привёз в библиотеку директор ТК «Афонтово» Сергей Николаевич Ким. Мы окружили его, стали о чем-то расспрашивать, кто-то поцеловал его в щёку. Поцеловала и я, хотя прежде никогда бы себе этого не позволила. Тогда я и подумать не могла, что вижу  его в последний раз. 17 марта 2001 года Виктор Петрович ещё раз посетил нашу библиотеку, но я тогда была в командировке…

Примерно месяц спустя я узнала, что Виктора Петровича положили в больницу и состояние его довольно тяжелое. Нет, я не думала, что он уйдёт от нас так скоро. Но в сентябре он не смог приехать на 330-летие родного села, и я отчётливо осознала, что в Овсянку он больше никогда не приедет. Так и случилось.

Из дневника:

Виктор Петрович!

Простите, что пишу Вам, что беспокою, но ведь Вы сами сказали, чтобы я Вас не стеснялась. Я сегодня всё представляла, как подойду, как поклонюсь Вам три раза: от мамы – за «Оду русскому огороду» и «Проклятых и убитых», от папы – за всё, что он читал в последний год своей жизни, и от себя  - за то, что помнили меня, что передали летом привет, что сфотографировались со мной, за «цветочек, какого в свете нет»... Но ничего не получилось. Нас так быстро прогнали мимо Вас, что я даже подумать ничего не успела, всё пыталась хоть что-то увидеть. А больше нас к вам и не подпустили. Пришлось поклониться мысленно... Виктор Петрович, родной, спасибо Вам за всё! Как плохо без Вас!

Прощайте, прощайте!

1.12.2001

                                                                                                                                       

Виктор Петрович, вот Вы пишете: «...как можно реже беспокойте нас». Это что же: и на могилу прийти нельзя? Нельзя Вас навещать? Совсем-совсем?.. А мне так хотелось попрощаться с Вами по-человечески, а не через эти заборы и решётки, на глазах у милиции! Можно?.. А то я никак не могу с Вами расстаться. Я при жизни всего только раз потревожила Вас, когда дала Вам свои стихи почитать, но после обеда с Курбатовым, который сказал, что Вас без конца беспокоят по пустякам, мне стало стыдно, и я решила больше никогда так не делать. Да мне и не пришлось... Я Вам не очень помешала? Вы уж простите меня, пожалуйста, за корыстные побуждения! Теперь мне не до корысти... Всё пустое без Вас: и Овсянка, и библиотека. «Надо снова научиться жить»... Я всё хотела у Вас спросить: наверное, чтобы полюбить жизнь, надо пройти войну? А иначе нельзя? Теперь надо самой искать ответы на все вопросы. Прощайте, Виктор Петрович! Если там что-то есть, то пусть Вам там будет хорошо.

2.12.2001