ЛЮБИМЫЙ МЕСЯЦ – МАЙ

23 ноября 2022

Материал проиллюстрирован фотографиями из музейных фондов Библиотеки-музея В.П. Астафьева

Автор этой статьи - Галина Максимовна Шленская (1932-2012), литературовед, литературный критик, профессор кафедры истории литературы и поэтики Сибирского федерального университета. С именем Галины Максимовны связано создание факультета филологии и журналистики Красноярского госуниверситета и Астафьевского научно-образовательного центра (2004 год).  

Г.М. Шленская была близко знакома с В.П. Астафьевым, исследовала его творчество. Ей принадлежит и идея создания сборника "...И открой в себе память" с воспоминаниями об Астафьеве: Галина Максимовна была главным редактором всех его выпусков (с главами второго выпуска, составленного при участии сотрудников Библиотеки-музея, можно познакомиться здесь). 

Во второй выпуск сборника "...И открой в себе память" включена и публикуемая ниже статья. Автор рассказывает об ответах на вопросы анкеты, предложенной В.П. Астафьеву сотрудниками библиотеки, и проводит параллели между ответами Виктора Петровича и вехами его творческой и личной биографии. 

Вопросы анкеты, упоминаемые в статье, выделены курсивом нами.

***

Галина Шленская

ЛЮБИМЫЙ МЕСЯЦ – МАЙ

Астафьеву часто приходилось заполнять анкеты и отвечать на многочисленные вопросы журналистов – и дома, и за рубежом. Вопросы повторялись, и, естественно, ответы на них, лишь меняясь по формулировкам, совпадали в своей содержательной сути. Но среди анкет, предложенных Виктору Петровичу, была одна не совсем обычная. Ее составили работники библиотеки в Овсянке Анна Епиксимовна Козынцева и Галина Филатовна Устюжникова…

Выстраданное

 Анкета открывалась просьбой назвать свой самый лучший период жизни, на что Астафьевым был дан лаконичный ответ: «Детство». Несмотря на раннее сиротство, бродяжничество, бездомье и голод, пережитые им в эту пору… Все же – детство! Единственно возможный ответ для автора «Последнего поклона» и «Оды русскому огороду», ибо всю свою жизнь мыслью, душою и сердцем, в своих маршрутах и творчестве Астафьев стремился туда, «где на истинной земле жили воистину родные люди, умевшие любить тебя просто так, за то, что ты есть, и знающие одну-единственную плату – ответную любовь». В этих строчках «Оды русскому огороду» дана астафьевская формула любви «к родному дому, родному берегу», которая у каждого большого писателя своя.

На заключительный вопрос анкеты: «Чего вы боитесь?» – Виктор Петрович столь же лаконично ответил: «Войны». Страшная Вторая мировая вошла в жизнь автора романа «Прокляты и убиты» в пору наибольшей ранимости и впечатлительности, став ключевым событием жизни, определила, как и для других писателей его поколения, главную тему астафьевской прозы. Она, напомню, началась рассказом «Гражданский человек», первым в творчестве писателя, и завершилась вызвавшим поток яростных дискуссий романом «Прокляты и убиты», тремя повестями - «Веселый солдат», «Так хочется жить», «Обертон» - и пронзительным рассказом «Пролетный гусь», в котором прорвалась сдерживаемая так долго в нашей литературе «слеза несбывшихся надежд». Война не оставляла его и во сне: «Болеть нам ею – не переболеть, вспоминать ее – не перевспоминать».

Так ответы на первый и последний вопросы анкеты, словно став «обрамлением», вернули нас к двум берегам астафьевской прозы.

 «Совестливая традиция»

 Конечно, и в «овсянской» анкете был «набор» постоянных для этого жанра граф: о призвании, наградах, литературных пристрастиях, любимых занятиях… Ответы на них можно было предположить заранее.

Ваше призвание? – Литература.

Ваши увлечения? – Рыбалка, огородничество.

В каких странах бывали? – На этот раз все разрастающийся от анкеты к анкете перечень стран, которые посчастливилось увидеть (Япония, США, Испания, Франция, Греция, Югославия, Австрия, ФРГ, Колумбия, Перу, Финляндия, Польша – четырежды, ГДР – трижды, Болгария, Венгрия) Виктор Петрович завершил репликой: «И еще где-то, забыл»: помнить многочисленные поездки становилось все труднее.

Читая «овсянскую» анкету, невольно соотносишь ответы писателя с его размышлениями на заданные темы в прозе и публицистике, со сказанным им на встречах с читателями и в личных беседах.

Можно было не сомневаться, что среди любимых прозаиков и поэтов прошлого Астафьев назовет Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского, Лескова… Для него это не только ряд блистательных имен художников слова, принесших мировую славу России. Это и определение самой дорогой для писателя («совестливой», как сказано в одном из его выступлений) традиции, которую он вместе с другими писателями-современниками, творчески близкими ему (В. Распутин, В. Белов, Е. Носов, Ю. Нагибин), продолжил. Это и утверждение ответственности за произнесенное слово, о чем он не уставал напоминать своим собратьям по перу: «… в литературе русской не должно быть никакого баловства, никакой самодеятельности, нет у нас на это права. За нашей спиной стоит такая блистательная литература, возвышаются такие титаны, что каждый из нас, прежде чем отнять у них читателя хотя бы на день или час, обязан крепко подумать над тем, какие у него есть на это основания».

Конечно же, своим любимым произведением в прозе Виктор Петрович назвал «Мертвые души». Имя Гоголя в его публицистике упоминается постоянно. Гоголевская поэма для Астафьева – и учебник, и энциклопедия русского национального характера, и явление высочайшего художественного достижения, с которым трудно сравниться даже и последующей блистательной литературе. Гоголь, по определению Астафьева, писатель «уникальный». Он «требует Зрелого» (Астафьевым это слово написано с большой буквы) читателя, каким каждому из нас когда-нибудь предстоит стать: «И если человечество не сбесится, оно прочтет Гоголя».

Конечно же, любимым стихотворением Астафьев назвал пушкинского «Пророка». «Глаголом жги сердца людей» - эта заключающая его строка резонирует во всех раздумьях Астафьева над тем, «что есть поэзия?» Так названо и лирико-философское эссе, ставшее последним из написанного им. В нем Астафьев утверждает: поэт трудится с верой в то, что его слово спасет мир от бурь и потрясений, избавит человека от одиночества, утешит, ибо поэзией двигала всегда вера в добро и милосердие: «Поэт и музыкант всех ближе к небу и Богу».

Имена исторических деятелей, которым он отдал на страницах анкеты предпочтение (Протопоп Аввакум, императоры – Александр-Освободитель, Николай II, Бакунин, Столыпин) – могли бы стать предметом новых нападок на Астафьева его оппонентов.

Г.М. Шленская (на фото - слева), В.П. Астафьев, Л.Н. Жуковская в краевой научной библиотеке

«Созвучие»

Среди вопросов, содержащихся в анкете, может быть, особенно интересны вопросы, если их так можно определить, эмоционально-психологического плана. И спровоцированные ими самохарактеристики писателя не могут не вызвать интерес. 

Определив свой характер как «весьма противоречивый», Астафьев к своим достоинствам отнес умение не изменять любимому делу, терпеть, а к недостаткам – разбросанность, что, впрочем, у нас, знающих его громадную работоспособность, результатом которой стало пятнадцатитомное собрание его сочинений, может вызвать недоумение. Но, пожалуй, такое признание свидетельствует более о чрезмерной требовательности писателя к себе. 

О своих неудачах Астафьев говорить отказался. На вопросы: «Чему вы удивляетесь?» и «Что вас раздражает?» - он ответил соответственно: «Глупости человеческой» и «Современная жизнь русских людей». И уж читатель-то знает, как Астафьев, наделенный от природы большим лирическим даром, был нетерпим, беспощаден и едок, когда речь заходила о темных сторонах жизни его народа и негативных чертах его характера, чем он и давал повод упрекать себя в якобы нелюбви к своему народу. Тут Астафьев-лирик превращался в беспощадного сатирика. 

И все же на вопрос: «Ваша надежда?» - писатель ответил «На разум людей, который они все больше теряют». Такую надежду он выражал не раз в своей публицистике, вспомним хотя бы строки его статьи со знаменательным названием «Где наш предел?»: «Может мы еще успеем покаяться, и что-то полезное и разумное сделать на этой земле, и научим разумно, не по-нашему, распоряжаться жизнью своей и волей наших детей и внуков». Требование опамятоваться, пожалуй, определяет главный пафос творчества Астафьева. Может быть, поэтому один из выдающихся музыкантов нашего времени Евгений Колобов (книга «Созвучие») писал, что в прозе Астафьева «есть… «темные» и страшные места, но от них идет ослепительный свет».

Некоторые астафьевские ответы отразили внутреннее движение писателя на его жизненном пути. На вопрос о том, какое время дня он предпочитает, Астафьев ответил: «Утро – в молодости, вечер – в старости». В подобных ответах появляется нота горечи.

Вопрос: «Самая большая радость?».

Ответ: «Было рождение детей, сейчас и не знаю, чему радоваться…».

И уж совсем явно эта горечь звучит в ответе на вопрос: «Что приводит в восторг?» - «Ничего, разве что музыка, да и то прошлого века». Музыкальность Астафьева, неприятие им многого из того, что происходит в современном «музыкальном мире», его пристрастие к классической музыке известны, об этом много писалось… и в «овсянской» анкете он снова назвал своими любимыми композиторами Мусоргского и Баха, Гаврилина и Свиридова, но на первое место поставил имя Верди, а его «Реквием» назвал своим любимым музыкальным произведением. Случайно ли? 

«Цветок от сердца»

Случайных ответов в анкете Астафьева нет даже на полушутливо, казалось бы, заданные вопросы.

Любимым цветом он называет зеленый – цвет жизни, цвет весеннего луга, цвет, леса, тайги, бабушкиного огорода, с которого для Мальчика началось открытие мира. В описании же огорода, сожженного фашистами (одно из самых чудовищных, по признанию автора «Оды русскому огороду», воспоминаний о войне), нет и блика этого цвета, есть только краски тлена и смерти.

Любимый Астафьевский месяц, как мы узнаем из анкеты, – май, месяц, когда зеленым покровом одевается земля, начинается новый круг жизни. Май – месяц рождения нашего великого земляка. Май – месяц Победы, купленной неисчислимыми жертвами, но вернувшей – вернувшей! – жизнь к ее естественному состоянию.

Любимый цветок Астафьева, уж это-то известно совсем юным его читателям, - стародуб. Цветок цвета солнца. Цветок, ставший символом романтической – нет не любви! Скорее – грезы о ней. Цветок стародуб – астафьевская эмблема, его изображением Астафьев часто украшал автографы на книгах своих читателей-счастливчиков, добавив слова: «Стародуб – цветок от сердца».

Для отпуска, как явствует из анкеты, Астафьев, всегда ощущающий в себе «частичку души природы», предпочитал осень. Ее описанию посвящено немало поэтических страниц в его прозе. Осень для него – пора, когда «все вокруг обретает смысл и цвет». Когда появляется потребность в самоочищении, когда неизбежны мысли о скоротечности жизни, рождающие в душе вопрос: зачем так скоро?

Многочисленным поклонницам Астафьева, читая анкету, можно уже прямо из уст самого классика узнать, какому типу женщин он отдавал предпочтение: «Не толстой и не тощей, покладистой, ласковой, в меру умной». Хочется к этому прибавить, что в одном из своих последних интервью писатель признался, что он, наконец, ждет появления в нашей литературе Мадонны с младенцем на руках.

«Жизнь в радость и с пользой для людей» - так определил свой девиз в «овсянковской» анкете Астафьев. И ему удалось прожить в соответствии с ним. И хотя на его пути было много невзгод и горестей, жизнь одарила его и многими радостями, которые выпадают лишь немногим, а уж о жизни «с пользой для людей» и говорить не приходится… 

Как это было…

И еще маленькое «послесловие» об истории этой анкеты со слов ее составительницы. После того как Анна Епиксимовна вручила Виктору Петровичу анкету, он несколько дней не появлялся в библиотеке. И это стало поводом для многих переживаний: Астафьев очень занят, Астафьев нездоров, а мы тут еще обременяем всякими просьбами… Дня через три-четыре Виктор Петрович появился: «Вот, заставили меня работать. Отрабатывать будешь, давай готовь окрошку». А в графе «Ваши слабости» уже заполненной им анкеты было написано: «Не умею отказываться, иначе не заполнил бы эту анкету».