«Помню Овсянку такой». Семья Бетехтиных. Часть 1

30 января 2022

На фото: Александр Трофимович и Александра Ильинична Бетехтины с дочками Галиной и Людмилой

Беседа с Александрой Ильиничной Бетехтиной (1928-2017) была записана в начале 2000-х годов В.Г. Швецовой, в то время – главным хранителем фондов Астафьевской библиотеки.

Интервью является частью личного фонда Александры Ильиничны Бетехтиной (Фонд №12 Библиотеки-музея В.П. Астафьева). На сайте оно публикуется в сокращенном и отредактированном виде.

Материал проиллюстрирован фотографиями из семейного архива Бетехтиных и из фондов Библиотеки-музея. Использование фото без разрешения правообладателей не допускается.

 

«Всё это было до войны»

 – Александра Ильинична расскажите о себе, о своей семье. Где вы родились?

– Родилась я в Даурском районе, в селе Усть-Дербино, в 1928 году, в большой семье. Родители были не бедняки и не богачи. Середняки. Отец – Щукин Илья Иванович. Четыре года воевал, в 1941 году ушел, в 1945-м пришел. Мама – Щукина Анна Васильевна. Они оба были с 1906 года. Жили в деревне, держали корову, хозяйство. 

– Под раскулачивание не попала семья?

– Они не попали – богато ведь не жили, наемного труда не было. Но дом у нас был старинный, богатый. Стоял, пока не затопило (Деревни Даурского района попали под затопление при строительстве Красноярской ГЭС. – Прим. ред.). Потом отец поменялся в деревню, которая была километрах в 10 от нас: мы туда переехали, а оттуда люди – к нам. Отец в колхозе был пчеловодом, а мама – просто домохозяйка. У нас в колхозе было пять пасек; был леспромхоз и еще ОРС (Отдел рабочего снабжения. – Прим. ред.), который снабжал все участки района, где заготовляли лес и сплавляли по рекам. Этот лес выводили сюда, в Слизнево, кошели катера оттуда брали.

Нас у родителей было пятеро. Школа в колхозе была до четырех классов, а в деревне Дербино, километрах в двух, – средняя школа. Я туда ходила. Закончила семь классов. Все это было все до войны. 

– В семье чем питались? Не голодно жили?

– Голодно не было. У нас отец и охотник, и рыбак. Мясо мы ели всегда, можно сказать, какое хочешь. Рыбу ели. И огород свой был, и корова была. И всегда – мед и варенье. 

– Когда вы в школе учились, что вы знали о Ленине, о Сталине?

– Стихотворения мы знали.

 – Помните хоть какое-нибудь стихотворение?

– Такое уж мне запомнилось:

На дубу зеленом, да над тем простором

Два сокола ясных вели разговоры

А над ним летали соколята стаей

Ой, как первый сокол со вторым прощался

Он с предсмертным словом к другу обращался

Сокол ты мой сизый, час пришел расстаться

Все труды, заботы на тебя ложатся

А другой ответил: «Позабудь тревоги,

Мы тебе клянемся, не свернем с дороги!»

И сдержал он клятву, клятву боевую

Сделал он счастливой всю страну родную.

Это я его рассказывала всегда на сцене.

 – Это о ком речь-то шла?

– Это Ленин со Сталиным.

– И это со школы вы помните стихотворение?

– С младших классов помню. Я даже из букварей много стихотворений помню. Вот так за что-нибудь зацепишься, уже и вылетает само собой.

 А.И. Бетехтина

«Работали всю войну»

 – Александра Ильинична, а как жила семья, когда отца на фронт забрали?

– Перед войной ОРС поставил пасеку километрах в тридцати от нашей деревни, в тайге. Отца пригласили поехать туда пчеловодом. А рядом от пасеки, километрах в восьми, был участок, назывался Тюбиль. Там лес заготовляли, много народу, там и столовая, и школа, и все. Ну мы и поехали. Летом отцу помогали, а зимой на этом Тюбиле жили и учились. Так и было до самой войны. А туда свезли много, много выселенных поляков, литовцев. Всех наций, какие есть, везли и заселяли в тайгу, на эти участки. И я с польскими девочками училась. Даже по-польски песни петь умела. Да и разговаривала по-польски.

Ну, в общем так и жили, учились. А в 1941 году отца забирают на фронт. А нас пятеро. И оставлять нас в тайге на этом участке отец не хотел. Оттуда он вывез нас по пути, как его в армию забирали, в деревню поближе. Мы сняли квартиру в этой деревне и всю войну работали в колхозе. 

– Кем вы работали?

–Снопы жала и вязала, и за машиной ходила, и молотила. Все что хочешь. Любую работу я знаю. Спросите меня, как что делается, я вам все расскажу. 

– Вы работали в тылу, а для фронта что-то делали? Отправляли женщины что-то на фронт своим мужьям, братьям?

– Мы не отправляли лично, но к нам приходили: облигации подписывай. Мама подписывала. И все, что просили на фронт, мама тоже давала.

Потом сестру старшую забрали в ФЗО на завод. Нас осталось четверо детей – теперь я старшая. Я помогала маме растить ребятишек. Последнему, Мише, было семь лет, и он уже работал в колхозе – погонял лошадей на молотилке, копны возил или ездил, если куда надо, верхом. Так мы и работали, пока не пришел отец. 

– А как и где вы узнали, что война закончилась?

– Отец писал нам письма, что война скоро кончится: «Мы придем скоро, ждите, ждите». У нас же семья, мы его ждали. И вдруг к нам приходит извещение – посылка. А за этой посылкой надо идти 30 километров в Даурск, чтобы ее получить. Ну мы и пошли, человек 5 или 6. На пути какая-то деревня, Потапово или Дорошкеево, а там выбегают, кричат: «А вы знаете, что война кончилась?!» Ну и мы, значит, обрадовались. Пришли в Даурск, я эту посылочку получила и пошли мы обратно домой, опять 30 километров. В нашей-то деревне уже все знали, что война кончилась. Кто плачет – говорит, что наших нет. А кто говорит, что живой остался. Ну вот я принесла эту посылочку. А в этой посылочке, вы думаете, что было? Сахар. 

– С фронта сахар отец отправил?

– Ну а что, он не знает, что у нас такая семья? Думает: «Отправлю я ребятишкам, обрадую». Вот война и кончилась, а я этот сахар принесла. 

– А как отец вернулся, помните?

– Мы на работе, прибегают ребятишки и почтальон и говорят: «Идут два солдата, ваш отец и Мызников». Это с одной деревни. Ну и мы, значит, побежали их встречать. Мызникова дочка обняла нашего отца, захватила, а мы стоим и говорим: «Аня, да это наш отец, твой-то вон тот». Вот так было. Это был 1945 год, август. 

– Отец раненый пришел?

– Контуженный. Пришел – я обрадовалась. Слава богу! Пришел, теперь он свою семью как хочет, а я уже сама теперь поеду куда работать или учиться дальше.

 Александра Ильинична в юности

«Видно, своего ждала»

 – Александра Ильинична, а как и когда вы попали в Овсянку? Как познакомились с Александром Трофимовичем?

– Когда отец вернулся, мы уехали обратно в свою деревню. Там я работала в ОРСе. А потом, это было в 1947 году, мне отец говорит: «Съезди к крестному». Он здесь жил, в Слизневе. Я поехала и, может, недельку погостила. Ну и ходили вот сюда, на вечера, в Овсянку. Молодежи было много. Я красивой не была, но у меня были большущие волосы. Ну и вообще – новый человек приехал в деревню – Александр Трофимович-то меня и присмотрел. Ну и ухлестнул. А я уехала. И не ждала его. Я девка принципиальная была.

И вот тебе – является в нашу деревню Александр Трофимович. Он приехал с бабой Дросей, это его невестка, жена брата, которого убили на фронте.

Какая-то жалость у меня к нему проснулась. Он сильно хороший, он добрый. И жалко, раненый парень, молодой такой. Просто вот этим меня тогда убило, больше ничего. Да и вроде как совесть у меня явилась, что люди приехали. 

– То есть тогда любви еще не было, только чувство сострадания?

– Никакой любви у меня не было. Может быть, время прошло бы, так показало бы. А тогда времени было мало. Ну и вот я и пошла за него замуж. То есть он меня увез в Овсянку. Но я все равно еще делала вид, что приехала только к дядюшке: вдруг еще передумаю и не выйду. Ну, день живу, два живу. «Ну, пойдемте к нам!» – говорит. Они жили семьей: его брат, Федор Трофимович, с женой и мать с отцом. А рядом в избушке бабушка Дрося со своими двумя детьми. Я вот сама сейчас думаю: «Сколько у меня было терпения, чтобы в семье такой жить». Но старики, его родители, знали наших родственников. Мать у него была хорошая – она крестьянка, труженица. А домик, в котором мы сейчас живем, отец его сам его построил.

Большая семья Бетехтиных

– Это, наверное, в ХIХ веке еще?

– Да. Вот так я и осталась. Все жила и жила, пока жили одной большой семьей. 

– А раньше свадьбы-то были, вы регистрировались? Или просто сошлись и жили?

– Ну, просто он меня и не выпустил. (Смеется). Мы вначале не регистрировались. В то время здесь ничего не было, ни поссовета, ни председателя. Прошло года два или три, надо же как-то это дело оформлять, пока девчонок-то не было (Дочерей. – Прим. ред.). Потом уже, когда ребятишки появились, мы разделились с родителями. Ну сколь мы будем вместе жить – два брата и две невестки?

 – Вы 45 лет с Александром Трофимовичем прожили. Не жалеете что так получилось?

– Нет.

 

Александра Ильинична и Александр Трофимович Бетехтины

Небольшое отступление. В тексте упоминается «тетя Дрося», или «бабушка Дрося» – вдова Николая Трофимовича Бетехтина, родного брата Александра Трофимовича. Вот что вспоминает о «тете Дросе» – Дросиде Ивановне Бетехтиной – Людмила Александровна Медведева, дочь А.И. и А.Т. Бетехтиных:

– Дросида была из сосланных забайкальцев. Их сюда сослали перед войной, большую семью. Они и в Известковом работали – известь добывали, и на сплаве. Мой дядюшка Николай на Дросе женился. Он на войне погиб, а она осталась с двумя детьми. В последних родах ее парализовало на одну сторону, у нее не сгибались рука и нога. Она никак не могла косу заплести и сапог просила надеть. А остальное делала все делала – и в огороде тяпкой махала, и на лошади скакала, и стряпала лучше всех. Если у кого свадьба или что – ну все, Дросю идут просить. «Дросида Ивановна, Дросида Ивановна, помогите проготовить…». И она своими руками – одна плохая, другая рабочая – такого накрутит! И другим замечания делает: мол, так нельзя зажаривать, надо, чтоб нежное было. Такая вот культура у нее была, а ведь читать не умела.

 

«Молодежный построили на моих глазах»

– Вы переехали в Овсянку в 1949 году. Как вам Овсянка, понравилась?

– Мне понравилось, что там народу было много. Но я не привыкла к такой жизни, как жили в Овсянке. Здесь народ не трудолюбивый. Нигде не работал этот народ. Он жил лично для себя. Вот встают женщины: ой, поспела, наверное, земляника. Наберут криночку. «Ой, я криночку сегодня набрала». А я уже сплавала в дом отдыха и ягоду продала. Я все удивлялась: у нас если ягода, то мы едем, ее набираем, везем, и не одно ведро, не два, а и корзинами, и всяко. А эти, значит, криночку набрали и на базар.

– А охотой здесь мужчины занимались?

– Не занимались. Мужики в основном все здесь занимались рыбалкой. Вот старики пошли рыбачить на ночь. Посмотришь, уже утром сети висят, на берегу лодки стоят, а они с рыбой в дом отдыха плывут. 

– А какую рыбу ловили?

– Всю, какая попадет: и линки, и хариус, и ельцы, и таймень. Был такой рыбак Алеша, он ловил одну стерлядь. Если кто захочет рыбы купить, ему говорят: «Идите к Алеше». Так его и звали – Алеша-рыбак. Они жили вдвоем со старухой, и у них всегда была насоленная стерлядь. А потом мужики стали ходить на сплав. 

– Сплав то, по-моему, уже с 1935 года был.

– Ну, сплав-то давно уже шел, да. Лес-то шел оттуда, с наших мест, а его вели сюда. Здесь его сортировку делали и везли по заводам. 

– А здесь даже женщины на сплаве работали.

– Куда было идти, пошли на сплав. Пенсию надо было зарабатывать. 

– И еще же Известковый поселок был на той стороне. Там же тоже кто-то работал.

– Там известковый завод был, известь жгли. Потом везли ее по городам, по деревням, куда хочешь. 

– Рассказывали, что очень высококачественная известь была.

– Вся известь была отсюда. Семен Ефимович Сморгон был главой там. Потом люди стали переезжать, в ДОЗ переходили. Им тоже Сморгон руководил.

В 50-е годы стали на Мане строить школу двухэтажную. И всех детей туда перевели. А здесь оставили начальную школу. И в 1953 году мы уехали на Ману. Все же учителя – Федор Трофимович, Александр Трофимович. Квартиры нам дали. Мы там жили до 1956 года. А огород-то здесь садили, не на Мане.

А.Т. Бетехтин с учениками

Потом Федор решил построить себе дом отдельно и переехал оттуда с Маны. А потом и мы обратно переехали. Работать все равно где. Когда стала строиться ГЭС, я устроилась комендантом в ЖКО в поселок, потом заведующей камерой хранения. (Поселок Молодежный. – Прим. ред.). А поселка то еще и не было, только-только заложили один дом. А потом стали строить. Неделя не пройдет – дом, неделя не пройдет – второй и третий. И так их состроили больше двенадцати домов. Я там 19 лет проработала. При мне построили весь поселок и весь его заселили Одни едут, другие убегают. 

– Какие это были годы?

– Начиная с 1962-го. Я работала до 1984 года. Потом уже ушла на пенсию. 

– Александра Ильинична, я знаю, что вы еще и депутатом поссовета были.

– Я была депутатом поссовета и членом исполкома, и народным заседателем. И в завкоме в ДОЗе была. Куда меня только не толкали!

 – А в школе вы разве не работали?

– Я работала в школе библиотекарем, когда приехала в 1949 году, пока не перевели школу на Ману.

 – А в Овсянке ведь была не только средняя школа, но и интернат. В интернате жили дети, которые из других деревень приезжали?

– Да. Которые дома кулацкие раньше были, это все были интернаты.

– Дети приезжали на неделю сюда?

– И на неделю и дольше. Если, например, распутье какое, они живут долго. Им родители сюда возили продукты. А так школа всем обеспечивалась – и постели, и матрацы, и одеяла, все за счет государства.

– А кого-то из овсянских учителей вы помните?

– Журавлевы были, и Нина Семеновна из Красноярска, красивая литератор была; и Лизавета Петровна; и Вера Давыдовна. Осталась еще в памяти Валентина Федоровна Бетехтина.

 – Она ваша родственница?

– Нет, они не родственники, ну, может быть, их деды. Но они не роднились. Она приехала сюда девчонкой, здесь вышла замуж. Она только тут и осталась. Остальные-то учителя кто уехал, кто ушел, здесь уже все новые, старых нет. Там учителя все были пожилые, все видные. Такие красивые, здоровые, сильные, можно даже сказать. Как сейчас помню. Сейчас таких учителей уже нет.

Небольшое отступление. В тексте упоминается Федор Трофимович Бетехтин – брат Александра Трофимовича. Вот что рассказывает о нем Галина Александровна Бетехтина, дочь А.И. и А.Т. Бетехтиных:

– Мой дядя, Бетехтин Федор Трофимович, был инвалидом. Лет в 17 у него был полиомиелит, нога была хромая, передвигался только с палкой или на костылях. Потому на фронт и не попал. Он отличный физик, очень грамотный, и был здесь, а затем в Усть-Мане директором школы. Жена дяди Феди – математик, и тоже всю жизнь была со школой связана. После Усть-Маны они снова жили в Овсянке, потом продали дом и переехали в Красноярск, Федор Трофимович там работал директором детского дома инвалидов, оттуда и на пенсию ушел. Думаю, его все-таки всегда тянуло домой, в Овсянку. Мне кажется, он жалел, что переехал.

  Ф.Т. Бетехтин среди учеников овсянской школы. 1940 год

«Я и здесь привыкла»

 – Сколько лет вы уже прожили в Овсянке?

– Шестьдесят.

 – И до сих пор еще про Усть-Дербино говорите «у нас», «свое», а здесь, значит, «не свое»?

– Я все думаю: как же там все затопило? Где были кустики, березки, где я ходила, где была… Я все как сейчас вижу. А здесь я тоже уже все знаю. Пойду в лес в соснячок – глядишь, рыжиков нарву. Где Молодежный, бруснику брала. Я полюбила это все, я и здесь нашла работу, и здесь привыкла. 

– Александра Ильинична, а то, что здесь появляются большие красивые дома, как вы эти изменения принимаете?

– Я не одобряю это. Со временем здесь овсянских не останется. Будет какой-нибудь кулацкий поселок, и больше ничего. 

– Как говорят, «спальный район Красноярска».

– Раньше нас был порядок, мы следили. А сейчас смотрите – везде бутылки, бумага, все валяется. И никому не скажи, все хозяева: «Что ты указываешь, я здесь такой же, как и ты». А в наши годы даже дрова на улице не складывали. Пойдешь – нигде дров, везде чистота, порядок, и народ понимал. И у меня была такая манера, что если что не так, обязательно надо убрать. А теперь я тоже махнула рукой – да пусть они как хотят.

– А в остальном сильно ли изменилась Овсянка за те годы, что вы ее помните?

– До 1962 года в Овсянке была только одна улица Набережная. А как начала строиться ГЭС, и все вдруг стали строиться. Лес получился вроде за счет ГЭС. Так была построена вся улица Щетинкина. И всего этого народа тогда не было, он весь приезжий, овсянских оставалось уже чуть-чуть.

 

Александра Ильинична в молодости

– Интересно, что местные считают: если ты здесь родился, то ты овсянковский. А если сюда приехал, хоть сколько здесь живи, хоть 70 лет, хоть всю жизнь – нет, ты все равно не наш.

 – Мы вот уже считали, что я 60 лет здесь живу, что замужем за овсянским – тут уж никак, теперь и я местная. Вот был вечер Астафьева, никого лишних не пригласили, а меня пригласили.

 

 

Тэги: Бетехтины, Даурский район, Усть-Дербино. Усть-Мана, поселок Молодежный, Слизнево, овсянская школа, ДОЗ, сплав, Великая Отечественная война, старые фотографии, воспоминания, архивные материалы.