«Учитель и писатель идут рядом…»

05 октября 2022

Сегодня, 5 октября, отмечается Всемирный день учителя. В материале, посвященном этой дате, мы расскажем об учителях Виктора Петровича Астафьева, работавших в школах Овсянки и Игарки и сыгравших величайшую роль в его судьбе.

Какими были в жизни люди, которым Астафьев посвящал свои произведения, которых вспоминал с благодарностью долгие годы?

Вот что нам удалось узнать. 

«Важно, чтоб осталось слово «учитель»!»

«Уважение к нашему учителю и учительнице всеобщее, молчаливое. Учителей уважают за вежливость, за то, что они здороваются со всеми кряду, не разбирая ни бедных, ни богатых, ни ссыльных, ни самоходов. Еще уважают за то, что в любое время дня и ночи к учителю можно прийти и попросить написать нужную бумагу. Учителя были заводилами в деревенском клубе. Играм и танцам учили, ставили смешные пьесы и не гнушались представлять в них попов и буржуев; на свадьбах бывали почетными гостями, но блюли себя и приучили несговорчивый в гулянке народ выпивкой их не неволить».

Такими учителя овсянской школы Евгений Сигизмундович и Елена Алексеевна Городысские предстают в астафьевском рассказе «Фотография, на которой меня нет» (в произведении они названы Евгением Николаевичем и Евгенией Николаевной). Об удивительной истории старой школьной фотографии, сделанной на фоне овсянской школы – бывшего дома Астафьевых, - мы писали уже не раз. 

Но как складывалась настоящая, не книжная жизнь Е.С. и Е.А. Городысских?. Несколько лет назад красноярским журналистам об этом рассказала их младшая дочь, Ванда Евгеньевна Швед.

Евгений Сигизмундович Городысский (в Овсянке его звали Евгением Александровичем – настоящее отчество оказалось слишком сложным для учеников) родился в 1904 году в Каменец-Подольске. Как и почему он оказался в Овсянке? Вот тут версии разнятся. По одной из них, Евгений Городысский, этнический поляк, заинтересовался своей родословной и обнаружил, что некоторые его родственники еще до революции были сосланы в Сибирь. Он приехал в Красноярск, чтобы навести о них справки, здесь получил предложение поработать в овсянской школе, там познакомился с будущей женой да так и остался.

Но есть и другая версия – Евгений Сигизмундович сам был сосланным. Об этом его дочь Ванда Евгеньевна Швед рассказала, в частности, газете «Городские новости» в интервью, состоявшемся в 2016 году. 

«Поражаюсь маме, учителю русского языка и литературы, что она не побоялась выйти замуж за ссыльного учителя. Отец был вообще-то медиком, но знал три языка, и ему разрешили преподавать иностранный в сельской школе. Так он и стал учителем, среди которых мужчин в те годы было вообще единицы», – вспоминала тогда Ванда Евгеньевна.

С женой, коренной сибирячкой Евгенией Юферовой, Евгений Городысский познакомился уже в Овсянке. Молодая учительница получила направление в соседнее Слизнево, вела в местной школе начальные классы.

«Папа был очень видный мужчина, – рассказывала Ванда Евгеньевна в другой беседе, с журналистом Виталием Пырхом. – Высокий, стройный, красивый. Не влюбиться в него было нельзя – знал несколько языков, играл на скрипке, часами мог читать стихи... Так что нет ничего удивительного в том, что они поженились. А вскоре родилась моя старшая сестра Людмила. В 1936 году родилась и я».

Е.А. и Е.С. Городысские

Ванде Евгеньевна рассказывала, что во второй половине 1930-х годов семья часто переезжала (знала она об этом, конечно, по воспоминаниям старших, сама, кроха, помнить об этом не могла). Городысские успели пожить и в Овсянке, и в Иланском, и в Канарае…

С чем были связаны переезды? Со служебной необходимостью? Поисками лучшей жизни? Или?..

«Его часто переводили с места на место, а то и забирали. Правда, вскоре и выпускали: мама кому только ни писала – и Калинину, и Ворошилову», – рассказывала Ванда Евгеньевна «Горновостям».

Достоверно известно одно: в 1939 году Евгений Сигизмундович Городысский был осужден на 15 лет с конфискацией личного имущества и с последующим поражением в политических правах на пять лет сразу по нескольким пунктам 58-й статьи: за шпионаж (и это школьный учитель в Овсянке!), «подрыв государственной промышленности», антисоветскую «пропаганду и агитацию».

В феврале 1940 года приговор был отменен, дело прекращено по реабилитирующим обстоятельствам, Городысский вышел на свободу – видимо, обвинения против сельского учителя выглядели уж слишком абсурдно.

Перед самой войной в семье родился третий ребенок – сын Борис. А с началом войны Евгений Сигизмундович всё добивался, чтобы его отправили на фронт.

«Когда началась война, отца с его 58-й статьёй ни в какую не хотели призывать на фронт, в военкомате категорически отказывали. Но с горем пополам он всё-таки добился своего: дошёл до начальства и всё-таки получил разрешение. Помню, как в 43-м году отец приезжал к нам с фронта, всего на два дня, в форме капитана медицинской службы», – рассказывала Ванда Евгеньевна в интервью «Городским новостям».

Евгения Алексеевна поднимала троих детей одна. После войны Евгений Сигизмундович решил перевезти семью из Сибири в родной Каменец-Подольск, но так и не успел: скоропостижно умер в 1946 году.

Евгения Алексеевна и дети остались в Красноярском крае. Е.А. Городысская продолжала учительствовать, заведовала районным отделом культуры в Дзержинском районе, была награждена орденом «Знак Почета».

На вопрос журналиста Виталия Пырха, почему в астафьевском рассказе ее родители названы Евгением Николаевичем и Евгенией Николаевной, Ванда Швед ответила так:

«Выветрились их имена с годами у Виктора Петровича... Мы как-то потом попросили его исправить, восстановить истину, и он пообещал. А потом говорит: «Ох и нелёгкое это дело, разошлись книжки по всему свету...» Но ведь это не самое главное, правда? Главное, что он вспомнил о них, не забыл...»

И то верно – не случайно ведь и сам Астафьев писал в своем рассказе:

«...Фамилию учителя можно и забыть, важно, чтоб осталось слово «учитель»! И каждый человек, мечтающий стать учителем, пусть доживёт до такой почести, как наши учителя, чтоб раствориться в памяти народа, с которым и для которого они жили, чтоб сделаться частицей его и навечно остаться в сердце даже таких нерадивых и непослушных людей, как я и Санька». 

«Одна задача – звать людей вперед»

«Где-то здесь, совсем близко, та тропа, по которой рядом идут обыкновенный школьный учитель и писатель. У них почти одна и та же задача: звать людей вперед. Вот почему для меня лично поэт Рождественский неотделим от учителя Игнатия Дмитриевича Рождественского, оба они в полете, оба зовут с собой в заманчивые, порой неизведанные дали», – писал В.П. Астафьев в очерке 1960 года, посвященном И.Д. Рождественскому (1910-1969) – поэту и его школьному учителю.

Наверное, всем, кто знаком с астафьевским рассказом «Васюткино озеро», известно, что «вырос» он из школьного сочинения, которое Витя Астафьев, ученик игарской школы озаглавил «Жив!». Но, скорее всего, не было бы рассказа, а возможно, и писателя Астафьева – такого, каким мы его знаем и любим, если бы не разглядел его талант молодой учитель русского языка и литературы Игнатий Дмитриевич, проработавший в Игарке совсем недолго.

Родом И.Д. Рождественский был из семьи московских дворян. Его дед был основателем первого в России молочного завода, бабушка была писательницей, дружила со многими известными литераторами своей эпохи. После революции семья оказалась в Сибири. Мать маленького Игнатия умерла, отец, убитый горем, стал священником. Мальчика много лет воспитывали чужие люди, а в 15 лет он начал самостоятельную жизнь – работал в геологических экспедициях, на фарфорово-фаянсовом заводе, прорубал в тайге просеки под железные дороги… Одновременно умудрялся учиться. И – писал стихи. Первое стихотворение 17-летнего поэта было опубликовано в 1927 году в газете «Красноярский рабочий».

После окончания школы Игнатий уехал в Новоселовский район ликвидатором безграмотности и учителем. Женился. Молодая семья в 1934 году перебралась на север, в Туруханск, а в конце 1930-х жила в строящейся в те годы Игарке. Тогда-то и пересеклись жизненные пути Игнатия Рождественского и Виктора Астафьева. 

Витя Астафьев (слева) - ученик игарской школы

Что помогло 26-летнему учителю разглядеть «искру Божью» в подростке, у которого за плечами было беспризорничество, второгодничество и на которого другие учителя махнули рукой? Может быть, сочувствие вызвало сходство в судьбах? Или же сразу, внезапно, увидел учитель огромный талант, проявившийся в незамысловатом школьном сочинении? Если так, то он обладал уникальным даром Учителя, которые дается лишь избранным.. 

Как вспоминал В.П. Астафьев, поначалу «разбойные» пятиклассники наделись «быстро сшамать» «такого малохольненького» . Но получилось по-другому. Молодой учитель сумел заразить «отчаянных» любовью к слову, к литературе, к творчеству. И не только «проходил» с ними школьную программу от сих до сих, но и читал с ребятами произведения, в нее не входившие. Читал и стихи – классиков и свои.

Учительские стихи нравились ребятам больше.

«— Прочитайте еще свои стихи, Игнатий Дмитриевич, почитайте, а?

И он никогда не отказывал нам. Он дарил нам радость просто, от души».

Как вспоминает Виктор Петрович, благодаря Игнатию Дмитриевичу вчерашние беспризорники очень полюбили самостоятельную работу: «не изложения писать, не зубрить наизусть длинные стихи и прозу, а сочинять, творить самим».

А вот как рассказывает Астафьев о том самом сочинении – прообразе «Васюткина озера»:

«Никогда еще я так не старался в школе, никогда не захватывала меня с такой силой писчебумажная работа. С тайным волнением ждал я раздачи тетрадей с сочинениями. Многие из них учитель ругательски ругал за примитивность изложения, главным образом за отсутствие собственных слов и мыслей. Кипа тетрадей на классном столе становилась все меньше и меньше, и скоро там сиротливо заголубела тоненькая тетрадка. «Моя!» Учитель взял ее, бережно развернул — у меня сердце замерло в груди, жаром пробрало. Прочитав вслух мое сочинение, Игнатий Дмитриевич Рождественский поднял меня с места, долго пристально вглядывался и наконец тихо молвил редкую и оттого особенно дорогую похвалу: «Молодец!»

В начале 1940-х и учитель, и ученик – в разное время и каждый сам по себе – уехали в Красноярск. Ученик в 1942-м году ушел добровольцем на фронт. А учитель, как ни стремился, туда не попал: из-за сильнейшей близорукости Рождественского «забраковали».

И.Д. Рождественский

В 1940-х он работал литературным консультантом в краевом книжном издательстве. Постепенно поэзия из увлечения превращалась в профессию. В 1946 году Игнатия Рождественского приняли в Союз писателей СССР. В 1956-1965 годах работал он и как журналист - по сути, в то же время, что и его ученик...

…Когда в 1953 году в Перми вышла первая книга Виктора Астафьева – сборник рассказов «До будущей весны» – Астафьев, как писал он позже, «поставил первый в жизни автограф человеку, который привил мне уважительность к слову, пробудил жажду творчества».

Автографы В.П. Астафьева И.Д. Рождественскому