Фокины «федорановские»

26 февраля 2022

На фото: Николай Федорович Фокин.

Фотографии, которыми проиллюстрирован материал, являются частью семейных архивов Фокиных или фондов Библиотеки-музея В.П. Астафьева. Использование фото без разрешения правообладателей не допускается. 

***

Фокины - самая распространенная, и, можно даже сказать, самая древняя фамилия в Овсянке. Фока Малов - так звали казака, построившего острожек - будущую деревню Овсянку - в устье маленькой речушки (Фокина ручья) в середине 17-го века. Его дети стали зваться Фокиными. Сейчас эту фамилию носят представители нескольких овсянских семей. А уж кто из них кем кому приходится, сказать по прошествии веков трудно...  

Чтобы понять, о каких Фокиных зашел разговор, в селе пользуются дополнительными прозвищами. В предыдущем материале проекта «Овсянка: семейные истории» мы рассказали о «петровских» Фокиных. А сегодня наш рассказ - о Фокиных «федорановских».


***

«При выселении собралась на берегу вся деревня, вой стоял над Енисеем, выселенцам несли кто яичко, кто калач, кто сахару кусок, кто платок, кто рукавицы. Из правленцев на берегу оказался лишь дядя Федоран и принял на свою голову все матюки, проклятья и угрозы. И не только принял, но, севши на камень, разулся и бросил кожаные бродни федотовскому косолапому парню -- этот отправлялся в ссылку совсем босиком. Явился на берег пьяный Митроха, взобрался на камень, выкрикивал какие-то напутственные лозунги. «Да уйди ты, уйди с глаз! -- увещевал Митроху дядя Федоран. -- Разорвут ведь!» Потом махнул рукой и ушел с берега. Митроху тычками угнала с берега жена, увещевая: «Свернут башку-то, свернут, ногу последнюю отломят, и правильно сделают. Да ведь страдать имя за такого обормота...»

«Тетка Татьяна, Ганька Болтухин, Шимка Вершков, Митроха, стуча себя в грудь кулаком, говорили речи. Хмурился, помалкивал Федоран Фокин, мужик искони здешний, еще молодой, он понимал, что словами, даже самыми громкими, самыми умными, народ и обобществленную скотину не прокормишь. <…> Терпеливо и долго вразумлял умный мужик вошедших в раж говорунов, призывая пахать землю под зябь, расковыривать межи в горах -- на покатах да по склонам увалов заплатами расклеенных пашен, и в первую голову -- пустить мельницу. Искони кормившиеся с мельницы, овсянские жители ручных жерновов не знали, толочь зерно в ступах ленились, парили его в чугунах и ели целиком…»

Это отрывки из астафьевского рассказа «Бурундук на кресте», вошедшего в повесть «Последний поклон». Федоран – деревенское прозвище Федора Васильевича Фокина, коренного овсянца.

Федор Васильевич Фокин

Сейчас в Овсянке живет его сын, Николай Федорович Фокин. Он родился в 1939 году и, как его деды и прадеды, прожил в родном селе всю жизнь. (Отметим: в некоторых документах позапрошлого, 19-го, века упоминается Василий Фокин – не исключено, что это дедушка Николая Федоровича).

«В наше время не принято было собирать архивы»

– И я, и отец, и мои деды и прадеды всю жизнь жили в Овсянке, мы и есть тут самые коренные, – говорит Николай Федорович. – Наши предки – переселенцы еще из донских казаки, прямые потомки того самого Фоки.

Как мы уже рассказывали, в Овсянке живут несколько семей Фокиных – видимо, очень дальних, родственников. Фамилия эта пошла от первопоселенца Овсянки, казака Фоки Малова, пришедшего в наши места с семьей в середине 17-го века. За три с половиной столетия пяти-, шестиюродные (и еще более дальнего родства) потомки Фокиных стали воспринимать друг друга уже как однофамильцев. Проследить трехвековые родственные связи через архивные документы тоже непросто.

– У меня дочь училась в красноярском мединституте, – рассказывает Николай Федорович. – Один из ее преподавателей меня спрашивает: «А главврач 20-й больницы Фокин вам не родственник? Он ведь тоже из Овсянки». А я говорю: «Его знаю, а родственник или нет – понятия не имею».

О сохранении семейных архивов и реликвий в прежние годы особо не думали, говорит Николай Федорович:

– Когда отец умер, мать все его награды – ордена, медали – сложила к нему в гроб. Сказала – он их завоевал, вот пусть они с ним туда и идут. Мы тогда молодые были, не стали протестовать.

Кстати, мама Николая Федоровича, Евдокия Александровна, в девичестве тоже была Фокиной. Вышла за однофамильца, так что документы после свадьбы менять не пришлось.  

– Мать, прежде чем переехать в Овсянку, жила с родителями на той стороне Енисея, в Известковом. А здесь они с братом построили дом один на двоих. Сейчас в нем уже, наверное, шестые по счету хозяева живут, – говорит Николай Федорович. – А дом, в котором я живу, отец строил больше ста лет назад, в самом начале 1920-х. У него низ, обвязка, из лиственницы, а вверх – из сосны. Ничего ей за это время не стало: она вся в смоле, аж звенит. Сейчас я этот дом облагораживаю, а вообще у меня квартира в Дивногорске, лет 25 назад ее получил. На пенсии вернулся в Овсянку, здесь мне больше нравится.

Слева на фото - Евдокия Александровна Фокина

У Евдокии Александровны и Федора Васильевича было шестеро детей: Александра (1924 г.р.), Василий (1927), Петр (1932), Иван (1936), Николай (наш собеседник Николай Федорович – 1939 г.р.), Зоя (1945).

– Моя старшая сестра Александра уехала, когда началась война. Где только не была – объехала всю Среднюю Азию, много других мест. У нее потом даже речь путалась: что-то по-русски говорит, что-то по-узбекски, что-то вроде по-грузински, – вспоминает Николай Федорович. – Первый раз я ее увидел в 1959 году, уже во время службы в армии. Она вначале приехала попроведать родственников в Овсянку, а когда возвращалась через Москву, вместе с подругой заехала в мою воинскую часть в Подмосковье. Мне говорят: надень что поприличнее и иди на КПП, сестра приехала. Выхожу – две женщины меня дожидаются. А и я не знаю, которая из них сестра-то. Через несколько лет я еще раз ее видел – и все, больше не встречались никогда. Братья Михаил и Александр погибли на войне. Сестра Зоя вышла замуж за украинца – он приехал на строительство Красноярской ГЭС, а потом сестра уехала с ним в Херсон. Брат Иван был глухонемой, учился в спецшколе в Красноярске. В общем, все в разъездах, все в бегах. Из нас шестерых я в Овсянке один остался. А сейчас живы только мы с сестрой, которая на Украине.

«Работали с утра до вечера. И так всю жизнь»

Николай Федорович окончил в Овсянке 10 классов. Директором школы в то время был Федор Трофимович Бетехтин. Овсянка, по воспоминаниям Фокина, была тогда совсем небольшим селом, с одной улицей – Набережной, «да и то она была не такая, как сейчас, а короткая». Ее пересекали несколько проулков, ведущих к Енисею. Больше жилых домов не было: там, где сейчас железная дорога и автотрасса, тянулись огороды местных до самого леса. Но вот ведь как получилось – село маленькое, а школа в нем – большая.

– Одно время я ходил в школу, которая раньше была домом Астафьевых. А потом появилась еще одна. Ее устроили в бывшей церкви. Сама церковь тогда уже, конечно, не действовала, но здание оставалось. Позже к нему сделали пристройку буквой Г: мест в школе не хватало, – рассказывает Николай Федорович. – В овсянскую школу дети ехали с верховьев, из сёл, которые позже, при строительстве ГЭС, были затоплены; здесь они жили в интернате или снимали квартиры у местных. И с той стороны Енисея приезжали, вплоть до Собакиной речки, где дома отдыха в сторону Красноярска. Так-то это недалеко (Расстояние от Овсянки до Красноярска – более 20 км. – Прим. ред.). Я когда на машине работал, доезжал до Слизнева, переезжал по льду на тот берег и ехал в Красноярск за товаром, который потом доставлял в Дивногорск.  

Овсянская школа. Конец 1950-х - начало 1960-х годов

В школе было свое подсобное хозяйство – выращивали овощи, которыми потом кормили учеников. И даже лошадка своя была!

– Помню, в морозы печку топили в школе, варили нам суп, а картошку в него добавляли мороженую, другой-то зимой и не было. Она после варки чернела, а мы думали, что это мясо.

После школы Николай Фокин успел поработать в артели «Лесозаготовитель» столяром, станочником, а потом ушел на службу в армию на три года. Вернувшись, устроился работать в автохозяйство на ГЭС и проработал там 38 лет.

Работу приходилось совмещать с крестьянским трудом – из шестерых братьев и сестер Николай, как мы уже знаем, к тому времени в Овсянке остался один.

– До ГЭС работы в Овсянке, можно считать, и не было. Люди жили подсобным хозяйством: огород, скот, лес, рыбалка, охота. Кто-то, может, на лесоповале работал по заказу. А так если свое хозяйство не держать, тут бы все перемерли, особенно во время войны. В совхозе Мана, от нас 6 км через гору, были овсянские подсобные участки – там сеяли хлеб, сажали картошку, – рассказывает Николай Федорович – Убирали все вручную – никаких механизмов раньше не было. Снопы ставили, а к зиме сено не увозили – оставляли на покосе, свои участки огораживали, потом приезжали на них за сеном по мере надобности. Сено, конечно, подъедали козы и маралы. Но люди никогда чужого не брали, хоть годами оно там лежи. Так же и с рыбалкой: бросишь плетеные корчажки, и никто их не воровал. Считалось позором, если кто возьмет. По улицам гуляли куры, коровы – их тоже никто не трогал. И дверь не запирали. Мать когда уходила, палочку в дверь просовывала: если кто во двор зайдет - поймет, что хозяев дома нет.

Овсянка. 1955 год

Николай Федорович вспоминает: картошкой все кругом засаживали. И сами ее ели, и коров, поросят, кур ей кормили. Картошка была отменная, называли ее местные «культурка»: «Две плети вытащишь – ведро. Накопаем, все этой картошкой завалим, до весны хватало».

Что-то с огородов шло на продажу - овощи и молоко продавали в Красноярске.

– На ту сторону Енисея переплывали на лодках – был у нас специальный переправщик. А там уже шли до Красноярска пешком. Там, где железнодорожный мост, был в то время рыночек Гремячий – по названию речки, которая впадала в Енисей, – рассказывает Николай Федорович. – Мать у меня туда ходила. Овощей наберет, сходит туда буденкой, продаст, возьмет там хлеба и пешком обратно. Видите, как женщины раньше работали! Сейчас все механизмы есть – стиральная машинка и выжимает, и сушит, что не жить! А раньше валёк, стиральная доска – и на берег. Сначала она белье в кипятке выжарит, а потом подол вот до сюда завернет и шпарит на Енисей белье колотить. Зимой морозы 40 градусов, а все равно делали проруби. Попробуй-ка сейчас молодежь заставь белье в проруби полоскать! Вот потому люди раньше были крепкие, закаленные. Ну и кушали, конечно, все свое, экологически чистый продукт. Коров держали почти каждый. Потому что если не держать, то и кушать нечего.

Воду для всех нужд брали в Енисее – и стирали, и пили. «И ничего, все живы, – замечает Николай Федорович. – А потом провели эту нитку по Овсянке, из Фокиной речки, а там вода жесткая, потому что там известняк. А в Енисее – хорошая». Ею и огород поливали – носили в ведрах на коромысле. И не по одному разу за день.

– Я когда в армию пришел, меня старшина спрашивает: «Фокин, ты что, штангой занимался?». Куда там! Дрова вручную пилили, воду от Енисея на себе таскали, а это вон сколько от берега, потом 200 метров в горку. И огород так же полей. Летом – покос. Вот так мускулы и нарабатывали. Работа на подсобном хозяйстве – это ведь с утра и до вечера. Я, когда корову держал, в пять утра вставал – и на весь день: ее надо и поить, и кормить, и доить три раза в день, если с отелом.

Николай Федорович Фокин в Астафьевской библиотеке, 2021 год

После строительства ГЭС, считает Николай Федорович, климат в наших местах стал хуже.

– Раньше мы все лето купались в Енисее, тепло было. В лесу грибы, ягоды – смородина, брусника, черника. Куда все это делось? Рыбачили мы на дощаных лодках-плоскодонках, называли их манскими, потому что такие же делали сплавщики. Рыбы было море. Раньше она шла в верховья, там на плесах метала икру. А как ГЭС перекрыли, рыбы стало меньше.

И старую, и новую жизнь Овсянки семья Фокиных не раз обсуждала с Виктором Петровичем Астафьевым.

– С ним мы много раз встречались, общались, – рассказывает Николай Федорович. – Когда он вернулся в наши края, сперва жил в Красноярске, а потом отделали ему тут домик, и он в Овсянке находился по полгода. Гулял по берегу, смотрел: здесь был завал после сплавной конторы – коряги, лес по берегам. С его, так сказать, подачи все здесь почистили, убрали. Ну и к нам в гости он заходил часто. Чай пили – малинник, смородинник, белоголовник. Раньше заготавливали листья, травы, приятно было такой пить. Я и сейчас смородинник люблю. Когда моя мать была жива, он к нам особенно часто заходил. Разговаривали про новую и старую жизнь, вспоминали. Он ведь и похоронен через могилку от нашей матери.

Тэги: Фокины, Фокин ручей, ГЭС, Мана, овсянская школа, Бетехтины, быт, Астафьев, история Овсянки, Слизнево, поселок Известковый.